Медвежий ключ - [24]
— Акимыч! Тут медведь лежал! Вон как все изгваздано, и шерсть… Я прям на пуховике сижу.
— То-то здесь зверем воняет… Володька, помоги. Но это может быть опасно, понимаешь?
Володька замотал головой.
— С ума он стронулся, наш Ванюша. Что ему привидится — того я не знаю и ты не знаешь, — доходчиво, как малышу, объяснял Акимыч Володьке, уперевшись глазами в глаза. — А взламывать дверь нужно, потому что иначе может и не открыть. Ясно?
Володька не успел ему ответить.
— Тут подкоп! Прямо яма проделана…
Андрюха стоял около ямищи, прокопанной под стенкой избушки. Нижние бревна венца опирались на вколоченные в почву, вкопанные примерно на метр-полтора сваи. Теперь между сваями почти не было земли, нижнее бревно венца повисло.
Бу-бу-бух!!! Грохот выстрела заставил подпрыгнуть решительно всех. Что такое?! Зачем стрелял, Ванька?!
— Иван! Это же мы! Ваня, открой, это люди! Вань, ты же меня помнишь, Вань!
Так голосили охотники, без всякого ответа из избушки. И вдруг раздался новый звук из избушки: что-то тяжелое тащили возле двери, на высоте человеческой груди.
— Осторожно!
Потом Володька припоминал — Акимыч рявкнул еще до того, как Ваня вышел из избушки. Они даже обсудили это с Андрюхой, и тот уверял то же самое: мол, Акимыч заорал, как только Ваня отодвинул брус… Хотя и это было тогда еще неясно — что этот звук раздается, потому что Иван отодвигает, вытягивает брус.
И упало сердце, отвисла челюсть у Володьки, потому что перед ними появился Ванька: зеленый, трупный, распространяя мерзкий запах разложения. В правой руке Ванька держал, прижимал прикладом к боку ружье, и один ствол еще легонечко дымился. Ощеренный, с застывшими глазами Ванька повернулся, и второй ствол уперся прямо в грудь Володьке; черный провал дула почти не двигался, и Володька как-то сразу вспомнил, что стреляет Ваня хорошо.
Он стоял метрах в двух, не больше, держал, слегка покачивал ружье, и Акимыч вдруг крикнул страшным голосом, рванулся в прыжке к Ваньке. Ружье бабахнуло так, как бабахает только картечь, по кустам бешено хлестнуло, в лесу выстрел подхватило эхо, а Акимыч уже сбил Ванюшу, уже страшно кричал:
— Помогай!
Но помогал Акимычу Андрюха, а Володька так и стоял соляным столпом, пока катался, рычал, ухал, потом жалобно плакал клубок сцепившихся людей. Не будь Акимыча — и Володька дал бы разрядить в себя ружье.
А пока Ваня горько заплакал, слезы прокладывали дорожки среди многодневной щетины.
— Следи кругом!
Володька опомнился, стал глядеть — а правда, не ползет ли кто-то, не крадется ли?
— Коль… Там, сверху ничего не видно?
Очень неловко было Володьке за свое оцепенение. Тьфу ты, за мертвеца Ивана принял!
— Не видно… — бурчит Кольша. То ли сердится на Володю, то ли сам испытал нечто подобное.
А Акимыч отстегивал флягу:
— А ну, выпей-ка этого. Как лекарство.
Иван сомневается, смотрит обезумелыми глазами на Акимыча, на водку во фляге.
— Ну, давай! Как лекарство, говорю, залпом давай!
Иван пьет; и даже не действие водки, сам ожог водки в горле, во рту, сам вкус, от которого Ваня передернулся, заставляет его смотреть вроде осмысленнее.
— Это мы, Ваня… Меня узнаешь?
Иван смотрит диким взглядом, не отвечает.
— Ну, как меня зовут? А?
— Ты Акимыч…
И голос у Ивана изменился, стал неуверенный, трескучий.
— А это кто?
— Это Андрюха.
— Ну лады… Что ж ты по нам палить приладился?
И передернулся Иван, стал отодвигаться, да некуда — Акимыч посадил спиной к пихте. А Иван пытался эдак по-тихому, бочком и пятясь, увеличить дистанцию между ним и парнями.
— Ты куда?! Нет, Ваня, мы за тобой пришли. Отец тебя зовет, Ваня, пойдем с нами.
Акимыч все говорил, говорил — так же, как разговаривал только что с Володькой — вроде бы, как с несмышленышем. Иван слушал, слушал… и видно было, что напрягается он, хочет понять, и все-таки с трудом понимает про деревню, отца, жену, про борщ и про огород, который непременно нужно выполоть. Он не то чтобы совсем не понимал… Он понимал не до конца, не в полной мере.
— Много их тут, — неожиданно сказал Ванюша. Сказал вдруг, и схватился за куртку Акимыча, резко подался вперед.
— Много, — осторожно согласился Акимыч. И замолчал, выжидая.
А Ваня тоже замолчал, и вдруг замотал головой, навзрыд заплакал. Акимыч притянул его к себе; «как маленького», — который раз за последнее время отметил Володька. Ваня вырвался, упал лицом на землю, он буквально сотрясался от рыданий.
Володька отодвинулся, попытался отключиться от тягостного зрелища, вошел в избу. О Господи, какая вонь! Вроде бы, писал Ванюша в ведро, туда же и какал, но вон одно подсыхающее пятно, вон другое, вон куча на досках в углу… Повреждаясь в уме, Ваня все меньше следил за порядком, все меньше понимал, что же он делает.
Смрад, от которого опять дико тошнило, остатки какой-то каши в котелке, подкоп, по которому и вел парень огонь… И ведь правильно вел, между прочим!
Ваня еще выкрикивал что-то, плакал, а Акимыч командовал — и опять так, что очень трудно будет возражать:
— Народ! Сейчас прямо и уходим… Чтоб до темноты — возле машины. Володька, поможешь мне вести этого… Кольша, Андрюха, вы в рюкзаки сложите… В общем, сложите то, что мы нашли… Чтобы хоть чего-то, а похоронить.
Целых полвека эта информация была главной тайной СССР. Полвека советская пропаганда отрицала тот факт, что в 1939 году Сталин заключил с Гитлером не просто пакт о ненападении, а секретное соглашение о разделе Европы. До сих пор кремлевский официоз отказывается признать, что в развязывании Второй Мировой войны виноват не один, а оба агрессора и что этот сговор диктаторов, этот постыдный союз звезды со свастикой заслуживает осуждения международным трибуналом не меньше, чем военные преступления нацистов, а значит, скамье подсудимых в Нюрнберге следовало быть гораздо длиннее!Виктор Суворов первым неопровержимо доказал: без помощи Москвы Гитлер скорее всего вообще не пришел бы к власти.
Нет сегодня более запретной и опасной темы, чем пресловутый «еврейский вопрос». О евреях положено писать как о покойниках — либо хорошо, либо ничего. И не дай вам Бог нарушить любое из многочисленных табу, будь то еврейский нацизм, еврейский террор или мифы Холокоста, посмей отчаянный автор отозваться о «богоизбранном» народе как о любом другом, на общих основаниях, без славословий и умолчаний, без прикрас, — смельчака тут же обвинят в «антисемитизме», отлучат от «научного сообщества», а на «демократическом Западе» могут и посадить.
Нам со школьной скамьи внушают, что Петр Первый — лучший император в нашей истории: дескать, до него Россия была отсталой и дикой, а Петр Великий провел грандиозные преобразования, создал могучую Империю и непобедимую армию, утвердил в обществе новые нравы, радел о просвещении и т. д. и т. п. Но стоит отложить в сторону школьные учебники и проанализировать подлинные исторические источники, как мы обнаружим, что в допетровской России XVII века уже было все, что приписывается Петру: от картофеля и табака до первоклассного флота и передовой армии… На самом деле лютые реформы «царя-антихриста» (как прозвали его в народе) не создали, а погубили русский флот, привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей.
Наверное, ни об одном народе не врут так, как о евреях. Юдофобы пугают народ страшными сказками о «еврейских кознях» и «жидомасонском заговоре». Юдофилы потчуют публику душещипательными историями о «богоизбранных» страдальцах, вечно обиженных и потому требующих к себе особого отношения.Это издание вызовет ярость и у тех, и у других. Эта сенсационная и скандальная книга никого не оставит равнодушным. Главный «возмутитель спокойствия», автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Гражданская история безумной войны» уже поведал читателям «всю правду о русских».
Самая спорная и сенсационная книга года.Радикальный пересмотр истории не только Второй мировой войны, но и всего XX века.Свежий взгляд на величайшую трагедию от начала времён.Разоблачение лжи, на которой держится современный мир.В своей новой книге популярный историк, автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Россия, которой не было» убедительно доказывает, что, вопреки официальной версии, написанной победителями, Вторая мировая на самом деле была Великой Гражданской войной. И в этой чудовищной бойне проиграла вся Европа — даже те страны, которые формально считаются одержавшими победу.
«После Второй Мировой войны никому нельзя быть расистом. Евреям — можно. Никому не запрещено сомневаться в том, что коммунисты убили в России десятки миллионов человек, — но за «отрицание Холокоста» во многих странах полагается тюремное заключение (и эти господа имеют наглость учить нас «свободе слова»!). Представьте, какой вой поднялся бы, посмей Россия выкрасть из Англии Березовского и предать его показательной казни! Но именно это израильтяне проделали с Эйхманом. Ирану нельзя нарушать соглашения о нераспространении ядерного оружия — Израилю можно.
Твоя планета захвачена чужими. Они сделали из людей зомби, а тебя и горстку повстанцев загнали в подземный бункер, как крыс. В небе уже не видно солнца от вражеских кораблей, а они всё прибывают. Совсем скоро твоя родная планета превратится в колонию, и люди будут безжалостно стёрты с её лица. Что сделаешь ты, чтобы остановить этот кошмар? Продолжение фантастической саги «Интроверт».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С плавучей нефтяной платформы «Эсхил» бесследно исчезают 250 нефтяников. Добыча остановлена, связи нет. Нефтяная компания «Вэлли Ойл» оказывается на грани катастрофы и готовится отправить в южную Атлантику поисково-спасательную экспедицию. Кейт МакКриди, дочь вице-президента США, попадает на секретное совещание вскоре после вступления в права наследования акций «Вэлли Ойл». Отец не только оставил ей всё своё состояние, среди прочего, она получила конверт со спутниковыми снимками платформы «Эсхил». Она приходит к выводу, что эти снимки прочно связаны с развивающимся кризисом и решает присоединиться к экспедиции.
Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.
Жизнь Алексис Холт, как и у многих девушек, учащихся в Йели, ничем не отличалась. Высоко поставленные цели, каждый день расписанный по часам, и время, отведенное друзьям. В конце учебного года Алексис со своей подругой решаются устроить маленькое путешествие перед тем, как снова окунуться в учебу, но планы девушки меняются за день до отлета, когда она встречает парня, который изменит её жизнь навсегда.