Медвежий ключ - [21]
Бегом к избушке. Что-то помешало Ивану с ходу вломиться между кедровых стволов, в зеленую полутьму леса. Начало безумия? Остатки разума? Бог весть… Что-то заставило обернуться. Медведь — другой или тот же самый — стоял на другом конце поляны. Даже не в угрожающей позе! Зверь просто стоял и смотрел. Дико смеясь, Иван отступил к дверям избушки. Прикоснувшись спиной к древесине, он истерически подпрыгнул — не зверь ли зацепил его когтями?!
Медведь все так же стоял, неподвижно глядел на человека. Иван поднял ружье, зверь как бы растворился в воздухе. Иван не мог понять, что именно произошло — зверь отступил в лес, исчез, или действительно растворился в воздухе, исчез. Может быть, медведь ему привиделся?
Иван помотал головой, боясь додумывать, сел на нары, обхватив голову руками. Вспомнив про зверей, он броском достиг двери, и снова завалил засов. Стало ясно, что освободить его некому, а сам он прорваться не сможет.
Глава 5. Спасатели
Через лес двигалось четверо, и главным из них был уже лет двадцать Василий Акимович Зуев. Как он стал главным, когда они были пацанами, а он зрелым мужиком, так и остался, потому что хотя они и стали сами матерыми промысловиками — Володя Носов, Андрей Сперанский, Николай Аверьянов — а все же Зуев оставался их сильнее. Не физически, конечно; сильнее знаниями и опытом, умением понимать и высказывать то, что другие не могли бы толком выразить.
Для нравов компании характерно, для понимания читателя полезно, что никому в этой компании не пришло бы в голову назвать Акимыча по имени-отчеству или, скажем, «господином Зуевым». Василий Акимович это не патриархально, так не называют главу семейного клана или семейного друга. Акимыч, маленький, смуглый и крепкий, был для них главой артели… патриархальной артели, сложившейся десятилетия назад.
Знающие люди говорят, что немец в 17 лет впервые входит в пивнушку… чтобы остаться в ней навсегда. Но то — пивнушка, игра в серьезные мужские игры, в мужской клуб. А тут артель — промысел, серьезная мужская работа, и мужской клуб — это тоже всерьез, вовсе не только для пива. Мужики пришли в артель — и остались в артели навсегда. Акимыч же был вожаком артели, почти что старейшиной рода, вождем племени. Так к нему следовало и обращаться, патриархально. Вот Маралов был каким-никаким, а начальником, и обращаться к нему надо было официально: Сергей Дмитриевич. А Акимыч не был начальником… Акимыч — он и был Акимыч.
Так же характерно, что крупный и сильный Володя и в свои «почти сорок» оставался для всех Володькой. Если займет когда-нибудь место Акимыча, будет «Николаичем» — фамильярно и вместе с тем уважительно, интимно и патриархально — но уже для другого поколения. Для сверстников в России не полагается уважения, так он и будет уменьшительно — Володькой.
Почему Андрей стал Андрюхой, а все же не Андрюшкой, это совершенно непонятно. Быть может, за свой смурной характер. Понятнее, почему Коля стал Кольшей — родом с Урала, он сам называл себя «на ша» — так полагалось в местах, где он вырос.
Акимыч казался маленьким рядом с тремя рослыми, сильными мужиками. Рыхлый, могучий Володька мало походил на ставшего полнеть Андрюху, массивный Андрюха — на в зрелости гибкого горбоносого Кольшу. Общее было — обветренные смуглые лица с глубокими, не по годам, морщинами — лица лесовиков. Общее было в выражении глаз — быстрых, мгновенно ощупывавших все, что попадалось на дороге мужикам. В умных глазах всех четверых, живших словно бы помимо остальной их жизни, как бы сами по себе, порой мелькало какое-то странное выражение. Такие глаза бывают у людей, всю жизнь прожившие в лесной глуши, почти не видя других людей. У тех, кто плохо двигается по мостовым, и очень хорошо — по горным склонам.
И двигались они одинаково — уверенно, широкими шагами, и в то же время осторожно. У всех двустволки крупного калибра, висят на плече (а правая рука лежит, покачиваясь, на замке). Есть разные способы носить ружье, в этой компании прижилась именно такая. Только у Кольши карабин. Андрюха смеялся над другом, что в ствол его карабина можно сбросить картофелину…
— Если маленькая, и очистить хорошо, — поддерживал шутку сам Кольша.
Маралов карабина не одобрял:
— Что толку палить за триста метров? В лесу за триста метров и не видно ничего… Начальная скорость пули велика очень. Пробивает насквозь, это не дело, такая пуля зверя не останавливает. Вот двустволка — пуля из нее бьет мощно, еще внутри разворачивается, это дело…
Кольша отмалчивался, Маралов не настаивал. Он знал, что только лишь начальник Кольши, а его вожак, его старейшина — Акимыч, и против карабина он ничего не говорил.
Четверо мужиков двигались через лес, быстро, бесшумно, надежно. Трое людей, достигших вершины зрелости, мужского «ахме», и начавший стареть руководитель — это был прекрасный коллектив. Прекрасный не для охоты в уединенных избушках — там такой коллектив и не нужен, но идеальный вот так, если нужно выполнять какую-то задачу. Например, когда исчезли Ваня и Сергей Хохловы и их городской приятель; ушли и не вышли из лесу в сроки. Не случайно именно эту четверку просил о помощи Василий Михайлович Хохлов: мол, если бы не обезножил, сам пошел бы искать сыновей, а так помогите, три дня как должны были спуститься!
Целых полвека эта информация была главной тайной СССР. Полвека советская пропаганда отрицала тот факт, что в 1939 году Сталин заключил с Гитлером не просто пакт о ненападении, а секретное соглашение о разделе Европы. До сих пор кремлевский официоз отказывается признать, что в развязывании Второй Мировой войны виноват не один, а оба агрессора и что этот сговор диктаторов, этот постыдный союз звезды со свастикой заслуживает осуждения международным трибуналом не меньше, чем военные преступления нацистов, а значит, скамье подсудимых в Нюрнберге следовало быть гораздо длиннее!Виктор Суворов первым неопровержимо доказал: без помощи Москвы Гитлер скорее всего вообще не пришел бы к власти.
Нет сегодня более запретной и опасной темы, чем пресловутый «еврейский вопрос». О евреях положено писать как о покойниках — либо хорошо, либо ничего. И не дай вам Бог нарушить любое из многочисленных табу, будь то еврейский нацизм, еврейский террор или мифы Холокоста, посмей отчаянный автор отозваться о «богоизбранном» народе как о любом другом, на общих основаниях, без славословий и умолчаний, без прикрас, — смельчака тут же обвинят в «антисемитизме», отлучат от «научного сообщества», а на «демократическом Западе» могут и посадить.
Нам со школьной скамьи внушают, что Петр Первый — лучший император в нашей истории: дескать, до него Россия была отсталой и дикой, а Петр Великий провел грандиозные преобразования, создал могучую Империю и непобедимую армию, утвердил в обществе новые нравы, радел о просвещении и т. д. и т. п. Но стоит отложить в сторону школьные учебники и проанализировать подлинные исторические источники, как мы обнаружим, что в допетровской России XVII века уже было все, что приписывается Петру: от картофеля и табака до первоклассного флота и передовой армии… На самом деле лютые реформы «царя-антихриста» (как прозвали его в народе) не создали, а погубили русский флот, привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей.
Наверное, ни об одном народе не врут так, как о евреях. Юдофобы пугают народ страшными сказками о «еврейских кознях» и «жидомасонском заговоре». Юдофилы потчуют публику душещипательными историями о «богоизбранных» страдальцах, вечно обиженных и потому требующих к себе особого отношения.Это издание вызовет ярость и у тех, и у других. Эта сенсационная и скандальная книга никого не оставит равнодушным. Главный «возмутитель спокойствия», автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Гражданская история безумной войны» уже поведал читателям «всю правду о русских».
Самая спорная и сенсационная книга года.Радикальный пересмотр истории не только Второй мировой войны, но и всего XX века.Свежий взгляд на величайшую трагедию от начала времён.Разоблачение лжи, на которой держится современный мир.В своей новой книге популярный историк, автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Россия, которой не было» убедительно доказывает, что, вопреки официальной версии, написанной победителями, Вторая мировая на самом деле была Великой Гражданской войной. И в этой чудовищной бойне проиграла вся Европа — даже те страны, которые формально считаются одержавшими победу.
«После Второй Мировой войны никому нельзя быть расистом. Евреям — можно. Никому не запрещено сомневаться в том, что коммунисты убили в России десятки миллионов человек, — но за «отрицание Холокоста» во многих странах полагается тюремное заключение (и эти господа имеют наглость учить нас «свободе слова»!). Представьте, какой вой поднялся бы, посмей Россия выкрасть из Англии Березовского и предать его показательной казни! Но именно это израильтяне проделали с Эйхманом. Ирану нельзя нарушать соглашения о нераспространении ядерного оружия — Израилю можно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
С плавучей нефтяной платформы «Эсхил» бесследно исчезают 250 нефтяников. Добыча остановлена, связи нет. Нефтяная компания «Вэлли Ойл» оказывается на грани катастрофы и готовится отправить в южную Атлантику поисково-спасательную экспедицию. Кейт МакКриди, дочь вице-президента США, попадает на секретное совещание вскоре после вступления в права наследования акций «Вэлли Ойл». Отец не только оставил ей всё своё состояние, среди прочего, она получила конверт со спутниковыми снимками платформы «Эсхил». Она приходит к выводу, что эти снимки прочно связаны с развивающимся кризисом и решает присоединиться к экспедиции.
Когда подруга Лори по имени Эмили трагически гибнет в огне пожара, женщина понимает, что это не случайность. Тот, кто преследует ее, просто ошибся, и на месте Эмили должна была быть сама Лори. Лори считают мертвой, ведь на шее Эмили был ее медальон. Лори понимает, что теперь опасность угрожает не только ей, но и ее близким. Например, дочери Полли, которая сейчас находится за сотни миль от нее. Женщина за 24 часа должна успеть спасти дочь и себя саму от смерти, а также понять, кто убил Эмили.
Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.
Жизнь Алексис Холт, как и у многих девушек, учащихся в Йели, ничем не отличалась. Высоко поставленные цели, каждый день расписанный по часам, и время, отведенное друзьям. В конце учебного года Алексис со своей подругой решаются устроить маленькое путешествие перед тем, как снова окунуться в учебу, но планы девушки меняются за день до отлета, когда она встречает парня, который изменит её жизнь навсегда.