Медвежий ключ - [142]
Но рассказы — это еще что! Рассуждения Гриши о свободе оказались гораздо мучительнее. Грише слишком важно было любой ценой доказать свою правоту. Он повторял по десять раз одно и то же, невероятно возбуждался, раздражался и порой начинал расхаживать по домику, взволнованно размахивая руками.
— Свободному человеку наплевать на мораль! Придумали — «ты должен, ты должен!». А кому я и что должен?! А?! — Гриша наклонился, впился зрачками в зрачки. — То-то же… И ты не ответишь, и никто ответить не в состоянии.
— Раб не может делать то, что ему не велено. Это понятно. На то он, знаешь, ли, и раб. Но вот ты считаешь себя свободным человеком, капитан. А ты тоже того не можешь, этого не можешь… Ты женщину ударить можешь? Даже этой малости не можешь! Украсть можешь? Нет, не можешь, да еще и побоишься, пожалуй. Не тюрьмы побоишься, так позора: скажут! Осудят! Возмутятся! Ты человека есть можешь? Тоже не можешь! И не можешь почему? По той же дурной причине — тебя, видите ли, кто-то осудит, кто-то руки не подаст, кто-то возмутится и так далее. Как же! Они мной будут недовольны! Я нарушу правила жизни в стаде!
Использовать этот «пунктик» Данилов считал своим долгом, и много раз всегда спокойный, уравновешенный Гриша сердился, орал, плевался в ответ на самые простые реплики.
— Но ведь мы в стаде и живем…
— А кто тебя заставляет жить в стаде? Кто заставляет, я спрашиваю?!
— Ну, нарушу я, стадо меня выгонит, и что я буду делать?
— А я что делаю?!
— Ты пользуешься спичками и патронами, которые сделали другие люди. Читаешь книги, которые написали и издали тоже другие люди.
Как ни странно, на Гришу очень подействовал такой аргумент, и он уставился на Данилова уважительным и замутненным взором.
— Думаешь, свободнее тот, кто все для себя делает сам? — Гриша произнес это очень, очень раздумчиво.
— Я думаю, что это свобода покойника. Он вообще ничем не пользуется — значит, он свободнее.
На это Гриша тяжело, натужно дышал, ругался матом и вообще воспринимал все скорее эмоционально.
Все чаще замечал на себе Данилов его изучающий взгляд. Особенно тяжелым стал он в дни, когда голова Саши уже пошла на корм обитателям Хонкуля. Данилов понимал — он не укладывается в планы Гриши, в его понимание мира. Ему показалось даже, что Гриша стал относиться к нему уважительней, и уж во всяком случае, заинтересованней.
В вечерних бдениях прорезалась новая тема: Гриша пытался разобраться в логике Данилова, понять побудительные мотивы его действий. Отсюда и изучающий взгляд…
— Одного не понимаю — зачем ты держишься за это все? Пойми, капитан, это вовсе не подначка, я не понимаю откровенно. Почему ты любой ценой не хочешь есть человечину. Смысл? Можешь ты мне объяснить? — Гриша говорил спокойно, чуть утомленно, и звучала на заднем плане еще одна интонация, не проговоренная вслух — интонация недоумения.
Следователь должен уметь знать, когда собеседник говорит искренне, а когда нет. Гриша сейчас говорил искренне.
Действительно, а зачем? Данилову все чаще приходили в голову эти мысли — действительно, но зачем он изо всех сил, даже ценой собственной жизни, цепляется за эти, затверженные еще с детства, всосанные с материнским молоком правила? Приходили в голову не в том смысле, что он хотел бы сдаться, готов был с голодухи пойти в крутые людоеды. Но ведь и правда — откуда у него такое убеждение, что есть человека нельзя? Почему он утратит веру в себя, уважение к себе, если начнет есть человечину?
Трудно объяснять то, в чем уверен без слов, на уровне эмоций, мнений. То, в правильности чего тебя не надо убеждать. Когда-то Данилов услышал, что самое трудное для объяснений — это очевидное. Говорил это старенький преподаватель то ли «Современных основ естествознания», то ли «Общей экономической теории»… чего-то в этом духе.
Данилов тогда хмыкнул недоверчиво, и старичок вежливо попросил: не будет ли любезен господин курсант объяснить, что такое чайник. Встать, и громко, своими словами, объяснить, что это такое: чайник. Пожалуйте, расскажите нам, расскажите!
Данилов навсегда запомнил свое недоумение, растерянность и даже гнев, когда он сообразил — рассказать про чайник очень трудно! Чайник… ну это и есть чайник! Все знают, что такое чайник, как же про это рассказывать?!
Лектор тогда подсказал:
— Представьте, что вы рассказываете об этом инопланетному существу. Которое вообще не знает, что такое чай, что можно кипятить воду…
— Мы кипятим воду… Доводим до кипения… Чтобы варить что-нибудь… Суп или чай. Суп варят в кастрюльке… Кастрюлька — это такой сосуд для кипячения воды, чтобы варить там суп… А чайник…
И тут осенило!
— Чайник — это такой сосуд для кипячения воды, чтобы сделать такой напиток, чай. Он делается из железа, ему придается специальная форма, вот!
— Поздравляю, вы все же правились с заданием. Справились скорее на тройку и наговорили кучу лишних слов, но все-таки… И надеюсь, я вас убедил — самое трудное, это объяснять или доказывать очевидные для всех вещи.
Да, это Данилов усвоил. И еще он усвоил урок — объяснять очевидное труднее всего; если хочешь его кому-то объяснить, надо мысленно представить себе инопланетное существо, которому рассказывать приходится самые элементарные вещи.
Целых полвека эта информация была главной тайной СССР. Полвека советская пропаганда отрицала тот факт, что в 1939 году Сталин заключил с Гитлером не просто пакт о ненападении, а секретное соглашение о разделе Европы. До сих пор кремлевский официоз отказывается признать, что в развязывании Второй Мировой войны виноват не один, а оба агрессора и что этот сговор диктаторов, этот постыдный союз звезды со свастикой заслуживает осуждения международным трибуналом не меньше, чем военные преступления нацистов, а значит, скамье подсудимых в Нюрнберге следовало быть гораздо длиннее!Виктор Суворов первым неопровержимо доказал: без помощи Москвы Гитлер скорее всего вообще не пришел бы к власти.
Нет сегодня более запретной и опасной темы, чем пресловутый «еврейский вопрос». О евреях положено писать как о покойниках — либо хорошо, либо ничего. И не дай вам Бог нарушить любое из многочисленных табу, будь то еврейский нацизм, еврейский террор или мифы Холокоста, посмей отчаянный автор отозваться о «богоизбранном» народе как о любом другом, на общих основаниях, без славословий и умолчаний, без прикрас, — смельчака тут же обвинят в «антисемитизме», отлучат от «научного сообщества», а на «демократическом Западе» могут и посадить.
Нам со школьной скамьи внушают, что Петр Первый — лучший император в нашей истории: дескать, до него Россия была отсталой и дикой, а Петр Великий провел грандиозные преобразования, создал могучую Империю и непобедимую армию, утвердил в обществе новые нравы, радел о просвещении и т. д. и т. п. Но стоит отложить в сторону школьные учебники и проанализировать подлинные исторические источники, как мы обнаружим, что в допетровской России XVII века уже было все, что приписывается Петру: от картофеля и табака до первоклассного флота и передовой армии… На самом деле лютые реформы «царя-антихриста» (как прозвали его в народе) не создали, а погубили русский флот, привели к развалу экономики, невероятному хаосу в управлении и гибели миллионов людей.
Наверное, ни об одном народе не врут так, как о евреях. Юдофобы пугают народ страшными сказками о «еврейских кознях» и «жидомасонском заговоре». Юдофилы потчуют публику душещипательными историями о «богоизбранных» страдальцах, вечно обиженных и потому требующих к себе особого отношения.Это издание вызовет ярость и у тех, и у других. Эта сенсационная и скандальная книга никого не оставит равнодушным. Главный «возмутитель спокойствия», автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Гражданская история безумной войны» уже поведал читателям «всю правду о русских».
Самая спорная и сенсационная книга года.Радикальный пересмотр истории не только Второй мировой войны, но и всего XX века.Свежий взгляд на величайшую трагедию от начала времён.Разоблачение лжи, на которой держится современный мир.В своей новой книге популярный историк, автор бестселлеров «Арийская Русь» и «Россия, которой не было» убедительно доказывает, что, вопреки официальной версии, написанной победителями, Вторая мировая на самом деле была Великой Гражданской войной. И в этой чудовищной бойне проиграла вся Европа — даже те страны, которые формально считаются одержавшими победу.
«После Второй Мировой войны никому нельзя быть расистом. Евреям — можно. Никому не запрещено сомневаться в том, что коммунисты убили в России десятки миллионов человек, — но за «отрицание Холокоста» во многих странах полагается тюремное заключение (и эти господа имеют наглость учить нас «свободе слова»!). Представьте, какой вой поднялся бы, посмей Россия выкрасть из Англии Березовского и предать его показательной казни! Но именно это израильтяне проделали с Эйхманом. Ирану нельзя нарушать соглашения о нераспространении ядерного оружия — Израилю можно.
Когда подруга Лори по имени Эмили трагически гибнет в огне пожара, женщина понимает, что это не случайность. Тот, кто преследует ее, просто ошибся, и на месте Эмили должна была быть сама Лори. Лори считают мертвой, ведь на шее Эмили был ее медальон. Лори понимает, что теперь опасность угрожает не только ей, но и ее близким. Например, дочери Полли, которая сейчас находится за сотни миль от нее. Женщина за 24 часа должна успеть спасти дочь и себя саму от смерти, а также понять, кто убил Эмили.
Имя Вадима Голубева знакомо читателям по его многочисленным детективам, приключенческим романам. В настоящем сборнике публикуются его детективы, триллеры, рассказы. В них есть и юмор, и леденящее кровь, и несбывшиеся мечты. Словом, сплошной облом, характерный для нашего человека. Отсюда и название сборника.
Действие романа происходит в США на протяжении более 30 лет — от начала 80-х годов прошлого века до наших дней. Все части трилогии, различные по жанру (триллер, детектив, драма), но объединенные общими героями, являются, по сути, самостоятельными произведениями, каждое из которых в новом ракурсе рассматривает один из сложнейших вопросов современности — проблему смертной казни. Брат и сестра Оуэлл — молодые австралийские авторы, активные члены организации «Международная амнистия», выступающие за всеобщую отмену смертной казни.
Это только кажется, что скелеты надежно скрыты в семейных шкафах. На самом деле они могут долгие годы ждать подходящего момента, чтобы вывалиться - и разрушить жизнь тех, кто их спрятал. Мартину, на глазах которого был убит отец и тяжело ранена мать, придется самому узнать нелегкую правду, которую от него скрывали родители.
Жизнь Алексис Холт, как и у многих девушек, учащихся в Йели, ничем не отличалась. Высоко поставленные цели, каждый день расписанный по часам, и время, отведенное друзьям. В конце учебного года Алексис со своей подругой решаются устроить маленькое путешествие перед тем, как снова окунуться в учебу, но планы девушки меняются за день до отлета, когда она встречает парня, который изменит её жизнь навсегда.