Медвежатник - [34]

Он лишился дара речи. На него навалилась тяжесть всех этих лет, и в них, как оказалось, не было ничего, кроме ужасной шутки, которую он сыграл сам с собой.

И он теперь понял, что это еще не все, и замер в ожидании дальнейших действий Глэдден, словно человек, привязанный к рельсам, ожидает удара. Он посмотрел на нее и увидел, как побледнело ее лицо, а в желтых глазах появился странный блеск.

И это наконец случилось.

— Ты ублюдок, — сказала она. — Ты заставил меня думать, что ты заботишься обо мне. А ты заботишься только о себе. Ты — грязный лживый ублюдок, я ненавижу тебя...

Он попытался отвернуться, но ее руки оказались быстрее, она вытянула пальцы, и он почувствовал, как они царапают его лицо, ощутил леденящую боль. Он видел, как она отступила на шаг назад, ее лицо исказилось, и показались ее зубы.

— Это твой шанс, — сказала она. — Сделай то, что тебе все время хотелось сделать. Избавься от меня раз и навсегда. Убедись, что я никогда и никому ничего не скажу, и ты навеки будешь в безопасности. — Она показала на свое горло. — Посмотри, какая тонкая шея, как легко это будет сделать. Почти совсем не займет времени.

Харбину показалось, что дверь приоткрылась ему навстречу. Когда он распахнул ее, Глэдден осталась за спиной. Он ждал, сам не зная, чего ждет. В комнате стояла такая тишина, словно в ней никого не было. Он открыл дверь пошире, вышел, медленно закрыл дверь, словно Глэдден спала и он боялся ее разбудить. И пошел через холл к лифту.

Глава 13

Бэйлок выглядел как мертвец, если не считать дыхания, болезненного, тяжелого, скрежещущего дыхания. Грудь его опускалась и поднималась, словно его душили спазмы. В комнату проникало очень мало свежего воздуха, и Харбин подумал, что следовало бы открыть окно пошире, но у него не было ни желания, ни сил сделать это.

Он улегся на провисающую кровать рядом с Бэйлоком и перед тем, как закрыть глаза, сказал себе, что должен хотя бы снять ботинки. Но он тут же провалился в сон, успев только подумать, что забыл повернуть выключатель и свет в комнате остался гореть.

Примерно через одиннадцать часов Бэйлок разбудил его. Харбин спросил, сколько времени, и Бэйлок сказал, что пятнадцать минут четвертого. Харбин протер глаза и увидел тонкий лучик солнца, который пробился в окно, обогнув стену соседнего здания.

— Я знал, что ее там не будет, — сказал Бэйлок.

— Она была там.

— Почему ты не привел ее сюда?

— Она не захотела.

— Что такое?

Харбин вылез из постели и направился к потрескавшейся раковине. Набрал в рот холодной воды, прополоскал его, набрал в рот еще немного, выплюнул и плеснул воды в лицо, а затем повернулся и посмотрел на Бэйлока.

— Тебе это должно понравиться, — сказал он. — Все произошло так, как ты хотел.

— Может быть, будет лучше, если ты расскажешь мне больше. — Бэйлок занял его место у раковины. — Ты напустил слишком много туману.

Харбин пристально посмотрел на Бэйлока, склонившегося над раковиной:

— Ты хотел, чтобы она вышла из дела. Теперь она вышла.

Бэйлок зевнул:

— Почему?

— Потому что она этого хотела.

— Ты рассказал ей, что случилось?

— Я рассказал ей все.

— Ты рассказал ей все, — заключил Бэйлок, — и она захотела выйти из дела. Очень хорошо. Просто замечательно. Она обнаружила, что мы попали в серьезную передрягу и что нас ищут, и она выходит из дела с интересным заявлением, что она не хочет больше быть с нами.

Харбин зажег сигарету:

— Я бы выпил немного кофе.

— Вот так, — гнул свое Бэйлок. — Она просто не имеет к этому отношения.

— Давай выпьем кофе.

Бэйлок не двинулся с места:

— Я слишком занят, чтобы пить кофе. Я слишком обеспокоен.

— Ты еще не знаешь, что такое настоящее беспокойство. — Харбин выдавил из себя улыбку. — Вот тебе настоящее беспокойство: наш друг вошел с ней в контакт.

— Наш друг? — Бэйлок не понимал, о чем речь.

— Коп.

Бэйлок стоял поодаль как вкопанный, не в состоянии заставить себя подойти поближе.

— Его зовут Финли, — продолжал Харбин. — Чарли Финли. Он выследил ее, и похоже, что он и был тем солнцем и соленым воздухом, о которых ты говорил.

Бэйлок рванулся сначала к двери, затем, переменив свое намерение, бросился к чемоданам, опять передумал и принялся бегать туда-сюда по тесной комнате, пока не вернулся на то место, откуда начал свои метания. Он заныл:

— Я говорил тебе, я говорил тебе, не говори, что я тебе не говорил.

— Хорошо, — сказал Харбин. — Ты мне говорил. Ты был прав, а я — нет. Разве это проясняет дело, или ты хочешь, чтобы я начал в отчаянии заламывать руки?

— Нас обложили со всех сторон. Теперь мы и дернуться не сможем.

— Почему? Финли не знает, где мы.

— Ты в этом уверен? Посмотри, как он легко нас выслеживает. Он — настоящий артист. Это особый дар. Такой есть у одного из миллиона. Словно он читает наши мысли, словно он практикуется в черной магии. И не смейся, я говорю тебе, не смейся! — Он дождался, пока Харбин перестанет хохотать, и продолжил: — Насколько я понимаю, он может схватить нас прямо сейчас.

— Я не говорю, что это невозможно.

— Что же нам делать? — спросил Бэйлок.

Харбин пожал плечами. Он посмотрел на дверь. Затем посмотрел в окно. Бэйлок следил за его взглядом. Потом они посмотрели друг на друга.