Медсестра - [44]

— Что с тобой? — не выдержав, спросила она.

— Просто я все ещё не верю.

— Треснуть тебя чем-нибудь, чтобы ты поверил?

— Тресни.

Она замахнулась вилкой, но передумала.

— Я сама приняла это решение около часа назад, — вдруг призналась Алена.

— Почему?

— Потому что ты был прав. Если рубить, то сразу и бесповоротно. Вот я это и сделала.

Хирург перестал жевать и пристально взглянул на нее. Та удивленно выгнула брови, не понимая его молчаливого вопроса.

— Когда он тебя оставит в покое, ты меня бросишь?

— Я что, похожа на идиотку? — тотчас возмутилась Нежнова. — Или на шлюху, которая привыкла менять мужиков каждую ночь? Я просто устала, Стасик, и рядом мне нужен верный друг и муж. Конечно, во мне много дерьма, много энергии, я успела наделать массу ошибок, но все же я хороший человек. И вышла тогда за Грабова, чтобы только спасти тебя. Честное слово. Я не скажу, что безумно любила тебя, нет. Я просто не хотела брать на себя твою жизнь. Знать и не спасти — это чудовищно! И сейчас не скажу, что люблю тебя. Но уважаю. Ты мне нравишься, и на этой основе у нас может получиться очень хорошая семья. Так она и должна строиться. Плохо, когда супруги безумно влюблены, плохо, когда вообще не испытывают никаких чувств. Кстати, моя мать с отцом

впервые познакомились на свадьбе. И прожили без ссор, и скандалов всю жизнь, впоследствии полюбив друг друга. Так что у нас все впереди. И жизнь, и любовь, и дети!

Он шумно вздохнул, обрадовавшись ее проникновенным словам, приподнялся и поцеловал в нос.

— Завтра же пойдем в ЗАГС! — решительно произнес Кузовлев.

— Для начала надо бы развестись, — усмехнувшись, напомнила она.

— Вот черт, совсем забыл! Ничего, попрошу Конюхова, он поможет!

— Вряд ли.

— Ах да, он же...

Они помолчали.

— Слушай, а во время дежурств мы можем Катьку брать с собой! — вдруг оживился он.

— Я буду ее оставлять у матери. Ей тоже надо общаться с внучкой.

— А Грабов знает, что ты ушла ко мне?

— Завтра узнает. — Она перехватила его беспокойный взгляд и проговорила: —Если ты боишься его мести, я уйду. И не стану тебя осуждать.

— С ума сошла?! Да я тебя самому черту не отдам! А уж сержанту теперь придется посторониться!

Он радостно хмыкнул:

— Помнишь, как однажды я тебе сказал, что если ты выйдешь за другого, то я дождусь, когда ты от него уйдешь! Помнишь?

Она кивнула.

— И это сбылось! Здорово!

— Все мужики собственники! — фыркнула Алена.

— Все влюбленные мужики собственники, — поправил ее Станислав Сергеевич.

Он наполнил свою рюмку и разом ее опрокинул.

Кузовлев заметно нервничал, думая лишь об одном,

вот ужин закончится, надо будет стелить кровать, а она одна. Катюшку они уложили пока на раскладушку, хирург пообещал, что завтра он кроватку достанет — у директора школы стоит без пользы, заваленная вся книгами. Они лягут в одну кровать, и что тогда делать? Ему было стыдно признаться, что он не имел близости с женщинами, и это сегодня откроется. Не поднимет ли Алена его на смех? Или же, пока не поженятся, они не должны вступать в близкие отношения? Но как все выяснить? Не станешь же спрашивать: «Мы сегодня вместе ложимся или я постелю себе на полу?» На глупый вопрос найдется глупый ответ: «Конечно, стели на полу». Нормальные мужики много не болтают. Они хватают женщину и тащат в постель. Но у него так не получится. Он решителен только у операционного стола.

Алена с трудом подавила зевок.

- Ты хоть поспала днем?

— Немного. Часа полтора.

— Тогда будем ложиться?

Она кивнула. Поднялась и стала убирать со стола, а он отправился стелить постель. Постелил, взбив две подушки, но при одной мысли, что через несколько минут они окажутся вдвоем в постели, его охватила предательская дрожь.

— Ты иди первый в ванную, потому что иначе я тебя не дождусь, — сказала она.

Он кивнул и пошел первым. Вымылся, набросил халат на голое тело, вернулся в комнату. Алена сбросила трусики, бюстгальтер и молча отправилась в ванную. Он остолбенел, увидев ее обнаженной, так она была красива. Кузовлев лег в постель, с ужасом предчувствуя, что у него ничего не получится. Его сотрясала предательская дрожь, и он никак не мог возбудиться. Им овладела почти паника, когда услышал, что в ванной смолкли струи душа.

«Лучше застрелиться, чем такой позор! — с отчаянием прошептал он про себя. — Господи, помоги мне, не губи, ведь я ничего плохого в жизни не сделал, почему же ты заставляешь меня страдать? Почему?!»

Она прибежала, легко, по-кошачьи прыгнула в постель, дотронулась до него и вскрикнула. Он вконец перепугался.

— Да ты ледяной!

— У меня не получается...

— Это поправимо, — улыбнулась она.

Алена, выгнув спину, выпрыгнула из постели, погасила свет в комнате и запрыгнула обратно. Прижалась на мгновение к нему и тотчас отстранилась:

— Да что ж ты такой холодный-то?!

Она еще минут пять приноравливалась к его холодному телу, а привыкнув, все сделала сама: уняла дрожь, укрепила плоть, даровав, пусть на краткий миг, ему такое счастье, о котором он и мечтать не мог. Он еще шумно дышал, желая рассказать ей о великом чуде, которое он испытал, желая признаться, что все это с ним произошло впервые, но неожиданно услышал ее глубокое дыхание и сразу же понял, бедняжка уснула, прижавшись к нему.