Медовый месяц под прицелом - [62]

Я ничего ему не ответила, я просто обняла Егора за плечи. И, наверное, зря, потому что он мог сделать совсем не те выводы, потому что этим жестом я могла вселить в его сердце ненужную надежду.

Глава 13

По пустынным улицам города мы ехали к тете Миле. Несмотря на поздний час, она нас ждала. Тетя очень испугалась, когда я сообщила ей, что мы приедем к ней через несколько минут и привезем Егора. Но ничего лишнего она не стала спрашивать, потому что знала: сейчас я все равно ничего не буду ей рассказывать, зато потом, когда-нибудь, за чашечкой крепкого чая, обязательно посвящу ее во все подробности.

Егорка мирно посапывал на коленях у отца, уткнувшись лицом в широкую грудь Никиты.

— После того как мы отвезем Егора, поедем к Кондрашову, — тихо, чтобы не разбудить сына, проговорил Никита.

— Как скажешь, — равнодушно пожала я плечами.

Не знаю, почему я так долго вожусь с этим семейством, почему позволяю себе отходить от давно принятых мною правил? Раньше я никогда не привозила своих клиентов к тете Миле. Может, это из-за того, что у меня никогда не было таких маленьких клиентов? Но тогда при чем здесь его отец?

Ладно тебе, Женя, не стоит себе лгать. Ты прекрасно понимаешь, почему везешь Егора к тете, почему не хочешь оставлять Никиту одного, хотя по большому счету тебе платят только за охрану мальчика.

Тетя нас ждала, она даже дверь открыла и вышла навстречу, услышав шум машины.

— Женя, что-нибудь страшное случилось? — встревоженно спросила тетя.

— Да нет, на самом деле могло быть все гораздо хуже, — успокоила я ее.

— Давайте малыша, — тетя протянула руки к Егору.

Никита бережно передал ей свое сокровище. Он с такой заботой и нежностью посмотрел на сына, что я даже позавидовала Егорке — у меня таких теплых отношений с отцом не было, нет и, наверное, уже никогда не будет.

— Мы не очень долго, — тихо сказал Никита. — Когда Егор проснется, скажите ему, что я скоро приеду и мы отправимся в сказочное путешествие.

— Да, конечно, я все ему передам, — пообещала тетя.

Егора уложили на мою кровать. Никита еще несколько минут постоял возле сына. Потом сказал:

— Поехали, Женя, нам пора.

Никита произнес это не столько для меня, сколько для себя. Панкратов знал, что я жду только его, сама-то я уже давно готова. Ничем не могу объяснить, почему Никита медлил.

На улице стояла глухая ночь, когда мы с Панкратовым вышли от тети Милы. Спал весь Тарасов. Спала, спрятавшись, даже самая последняя из бродячих собак, которую не принимают ни в одну стаю.

Далекая холодная луна поднялась над городом, улыбаясь зловещей улыбкой. Она как будто знала, что нас ожидает впереди, знала и смеялась над тем, что мы такие наивные и думаем, что все будет хорошо. Но на самом деле в жизни все далеко не так, как нам хочется. Будь я маленькой девочкой и папенькиной дочкой, то непременно испугалась бы зловещего лунного блеска. Но я в своей жизни повидала уже столько ужасов и пережила столько тяжелых ситуаций, что меня на лунный оскал не возьмешь. Я решительным движением открыла дверцу своего «насекомого» и бесшумно опустилась на водительское сиденье.

— Куда ехать? — поинтересовалась я у Панкратова, когда он уселся рядом.

— Иван живет не очень близко, — предупредил Никита.

— Так мы же не пешком пойдем, а бензина, думаю, нам хватит.

— Тогда поезжай к Птичьей горе, а там я покажу, куда дальше, — почему-то полушепотом проговорил Никита.

Я завела машину, и мы покатили. Вообще-то я люблю ездить по ночному Тарасову, но сегодня поездка меня не вдохновляла.

— Никита, может, это не мое дело, но ты должен, просто обязан сказать мне, что собираешься сделать с Кондрашовым.

— Женя, ты же сама сказала, что это не твое дело, так что не лезь. Если честно, то я не совсем понимаю, зачем я согласился, чтобы ты поехала со мной.

— Не надо, Панкратов! Не надо говорить мне, что ты погорячился, позвав меня с собой. Ты прекрасно знаешь, что я тебе нужна, чтобы не наделать глупостей. Тебя предал друг, человек, которому ты доверял. И дело здесь вовсе не в деньгах, а в человеческих отношениях, в которых ты в последнее время все больше и больше разочаровываешься. Ты сейчас готов разнести весь белый свет, и единственный человек, который мешает тебе это сделать, — Егор.

Сама не знаю, откуда у меня вдруг появилось такое тонкое знание человеческой психологии, откуда взялось мастерство красноречия, вроде с Цицероном в родстве не состою, но мои слова подействовали на Никиту благотворно.

— Ты права, Женя. Черт побери, ты снова права. И меня, если честно, это начинает уже бесить. Каждое твое слово попадает точно в цель. Нельзя быть одновременно такой красивой и такой умной. Это уже чересчур получается. А если еще прибавить и то, что ты прекрасно дерешься и сама можешь за себя постоять, и не только за себя… В общем, получается, что мужчине рядом с тобой просто нечего делать. Ничего удивительного нет в том, что ты одна.

— Но тем не менее мои достоинства не помешали тебе на мне жениться, — парировала я.

— Да разве это женитьба? Ты же сама не воспринимаешь всерьез наш с тобой брак, сама говоришь, что он — всего лишь вынужденная мера.