Медовый месяц императора - [11]

Удивительно не то, что музей упустил ценную, ключевую реликвию, связанную с трагедией А.С. Пушкина. Удивительно, что никто не дал себе труда поинтересоваться именем последнего камердинера императора Николая I, проследить его потомков и выйти на того, кто предлагал часы музею.

Старый камердинер напрасно волновался. Семья находилась в курсе интимной жизни Николая Павловича.

8 августа 1835 года император уехал из столицы в инспекционную поездку.

Справедливости ради следует сказать, что во время поездки он получил небольшую травму. 26 августа неподалеку от городка Чембары (Тамбовской губернии) ночью неожиданно понесли кони и коляска, в которой сидели Николай I и Бенкендорф, опрокинулась. У государя оказалась переломанной ключица. Бенкендорф отделался шишкой на лбу.

Первую помощь императору оказал придворный врач Арендт. Около двух недель император и сопровождавшие его лица оставались в Чембарах.

Утром 9 сентября Николай выехал в Петербург.

Следующие двадцать дней он провел в Царском Селе. Свидание его с Натальей Николаевной Пушкиной, вероятнее всего, могло произойти именно в это время.

Начинается медовый месяц императора. Сентябрь 1835 года он посвятил встречам с женой Пушкина. В начале октября Николай Павлович уезжает в Брест-Литовск, где проходили смотр и учения войск N-го пехотного корпуса.

Наталья Николаевна остается одна. Она беременна. Срочно нужно найти и вернуть домой мужа. Необходима экстренная физическая близость с ним, дабы оправдать возможное появление ребенка. 2 октября он получает её первое за весь месяц письмо. Письмо наполнено упреками в неверности.

Свое первое письмо жене Пушкин написал из Михайловского ещё 14 сентября. Он готов помириться. "Хороши мы с тобой. Я не дал тебе адреса, а ты его и не спросила; вот он: в Псковскую губ., в Остров, в село Тригорское".

Письмо остается без ответа. Именно в эти дни развивается роман с императором Николаем.

В письме Пушкин называет жену "милый мой друг". С одной стороны, это обычная форма вежливости, дающая возможность пишущему всегда отступить, не нанеся урона чести и достоинству, но с другой стороны - это мостик, переброшенный для примирения. Наталья Николаевна им не воспользуется.

Пушкин ждет ещё неделю. Бесконечно тянутся семь дней. Он злится и решает напомнить ей о её обязанностях. "Жена моя, - строго вопрошает он, вот уже 21-е, а я от тебя ещё ни строчки не получил. Это меня беспокоит поневоле, хоть я знаю, что ты мой адрес, вероятно, узнала не прежде как 17-го, в Павловске".

Он надеется, что жена, ангел, мадонна, только и делает, что разыскивает адрес беспутного мужа. С этой целью даже в Павловск к сестре Ольге Сергеевне, вероятно, поехала. Как хочется, чтобы все было именно так! Не получается ничего и не могло изначально получиться. Жена Пушкина не любила. А в последние месяцы боялась и... ненавидела. Чувство её и её любовника - Николая Павловича - по отношению к Пушкину поразительно совпали. "Николай I Пушкина видел под страхом, - писала Марина Цветаева, под страхом видела его и Гончарова. Их отношение тождественно. Если Николай I, как мужчина и умный человек, боялся в нем ума, Наталья Гончарова, как женщина, существо инстинкта, боялась в нем - его всего".

Основой их связи была месть. Не прелюбодеяние, не секс, а месть. За то, что был. Не отпускал. Даже в минуты полнейшей близости не только разделял, но охватывал, обнимал их чувством и мыслью творца.

Пушкин ждет. Горькое ожидание отравляет жизнь. Ежедневно приходит в Тригорское. Спрашивает писем. Огорчается отказом. Кисло шутит. Вяло читает стихи. После обеда уходит.

25 сентября он не выдерживает и пишет новое письмо: "Пишу тебе из Тригорского. Что это, женка? Вот уж 25-е, а я все от тебя не имею ни строчки. Это меня сердит и беспокоит. Куда адресуешь ты свои письма?"

Никуда. Писем нет.

А ему так хочется поговорить с нею, поделиться своими тревогами. "...Все кругом меня говорят, что я старею, иногда даже чистым русским языком. Например, вчера мне встретилась знакомая баба, которой не мог я не сказать, что она переменилась. А она мне: да и ты, мой кормилец, состарился да и подурнел. Хотя могу я сказать вместе с покойной няней моей: хорош никогда не был, а молод был".

Ей всего двадцать три. Молодость жестока. Не понять ей стареющего мужа.

А он не унимается. Уж, видно, не ждет ответа. Пишет для себя: "Я теряю время и силы душевные, бросаю за окошки деньги трудовые и не вижу ничего в будущем".

2 октября 1835 года. Праздник. Получено письмо от Натальи Николаевны. Он отвечает в тот же день: "Получил я, ангел кротости и красоты! письмо твое, где изволишь ты, закусив поводья, лягаться милыми и стройными копытцами, подкованными у Mde Katherine. Надеюсь, что теперь ты устала и присмирела. Жду от тебя писем порядочных, где бы я слышал тебя и твой голос - а не брань, мною вовсе не заслуженную, ибо я веду себя как красная девица".

Он очень старается взбодриться. Прочь мрачные мысли и "невероятные предложения", о которых он говорил Жуковскому1. В январе 1836 года Пушкин пишет П.В. Нащокину: "Мое семейство умножается, растет, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать, и старости нечего бояться".