Медный кувшин старика Хоттабыча - [31]

Дайва усмехнулась и сказала, что онка, конечно, очень доверяет способностям дяди Уильяма, но все же он должен ее понять как коммерсант: какие гарантии, что все будет так, как он говорит?

— Подпишем договор, — сказал дядя Уильям. — Брачный. На десять лет. Детально запишем все условия. Если через десять лет будет не так — разводимся, и забираешь мои деньги, акции, короче — все, что есть. Ну, пару миллионов только детям оставишь — мне уже тогда ничего не понадобится. Для меня назад дороги не будет.

Дайва грустно проводила глазами чайку.

А если она откажется?

— Ну, тогда… — задумчиво протянул дядя Уильям. — Честно говоря, я этот вариант не рассматриваю. Так не будет. Сейчас тебе предлагается свободный выбор. Дальше выбор будет несвободный. Срок на размышления я тебе дать не могу — тут не я один принимаю решения. Да, не удивляйся. Видишь ли, как только мы тебя нашли, сразу пошел некий параллельный процесс, процесс необратимый. Образно говоря, джинна уже выпустили из кувшина, а другого джинна у нас нет. История дает исключительный шанс — один на несколько тысячелетий. Думаешь, так просто все эти миллениумы?

Он поднялся со скамейки, и Дайва поднялась вслед за ним. Они молча вернулись к машине.

— У нас есть примерно полгода на подготовку свадьбы, — сказал дядя Уильям, запуская мотор. — Нужно будет решить некоторые вопросы. Я тебе еще позвоню. Да, ты уж извини. В общем, ну это… Я, конечно, понимаю, дико звучит. Короче — никаких мальчиков у тебя быть не должно. Девочки — пожалуйста. А мальчики — нет. Тут очень много на карту поставлено. Да, — прервался он на телефонный звонок — Что значит не нашли?! Ну и что, что у них все программы нелицензионные?! Да плевать мне на ваши сложности — КГБ еще остался у них? Значит, скажи нашему представителю, что он у меня будет в Сахаре песок подметать, понял?! И ты вместе с ним! Идиоты, — сообщил он, швырнув трубку на заднее сиденье.

С дороги уже была видна красная крыша ее дома — она мелькала среди деревьев, которыми были обсажены подъездные пути.

— Все, приехали, — сообщил дядя Уильям, выруливая к дому. — Эти двое чуваков будут тебя беречь — ты теперь очень большая ценность. Не обижай их. Кстати, на всякий случай, полиция в курсе всех моих действий. Охрана у тебя совершенно легально. Знаешь, все же лучше уж дома, чем в госпитале. Все-таки ты больна.

Дайва сдержанно попрощалась, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в волосы, и открыла дверцу.

— Подожди. Вот коробочка, здесь пилюли. Приступы у тебя будут повторяться. Если совсем невмоготу или там на людях, принимай по одной. На работу можешь не ходить — тебе дали отпуск. Но вообще-то, знаешь, подходи пореже к компьютеру. Это от него все твои проблемы. Плавай, гуляй, спортом занимайся. Здоровье тебе еще пригодится. Пока.

Она постояла на крыльце, провожая взглядом отъезжающую «Тойоту», и зашла в дом, не глядя на вошедших за ней телохранителей — чтобы не допустить дискриминации, один из них был чернокожим. Дома она включила телевизор в гостиной, где расположились охранники, открыла кран ванны и только там, укрытая шумом бьющей воды, тихонько заплакала.

Дядя Уильям оказался прав: приступы странной болезни повторились после того, как она провела три часа за компьютером. Она приняла пилюлю, но, пока не вышла из Windows, ей не стало легче.

К вечеру она точно установила связь между своим самочувствием и временем, проведенным у монитора. Наверняка они что-то сделали с ее машиной. Но раз дядя сказал, что под колпак ее взяли недавно, значит, есть шанс, что диски с ее программами они не нашли. И даже, может быть, не искали. Что ж, она тоже читала детективы и имеет опыт конспирации: хакинг — это вам не шутки. Завтра она попробует достать из тайника программы и перепрошить матрицу. И мы еще посмотрим, кто кого… Конечно, она могла бы позвонить в полицию. Но что она скажет? Что ее дядя, желающий на ней жениться, напустил на нее лягушачью болезнь? И тогда вместе с охраной к ней приставят психиатра. Нет, Дайва была не только сдержанной, но и сообразительной девушкой.

До конца дня она почти не переставая молилась в спальне, а когда заснула, свернувшись комочком в углу большой кровати, солнце вовсю уже светило русским, перевалив далеко за полдень и побуждая пробуждаться даже самых стойких сознательных сонь, в чьи узкие, тонированные светлой сажей окна вместо лучей света падали лишь тени домов.

Краткое содержание десятой главы

В Москве опять ночь, и поэтому дневные события происходят на противоположной, солнечной стороне планеты. Этну посещает весьма влиятельный господин, ее двоюродный дядя. Он предлагает отдать ему руку и сердце для совместного мирового господства. Это Змей Горыныч, он же Кащей, как бы Бессмертный. Он чахнет над златом, отращивая себе респектабельное пузцо. Этна, не будучи большой любительницей пузатых Кощеев, предложение отклоняет. Кащей вежливо откланивается, давая ей время подумать, и она остается в информационной темнице полной лягушкой.

Глава одиннадцатая,

в которой слова предметны, а предметы — условны

Сколько было времени, когда проснулся Джинн, он не стал выяснять — в окне стоял день. Значит, времени было мало, потому что в этом дне на полу его комнаты по-прежнему находились ящики и тюки с дарами улизнувшего Хоттабыча. А он-то надеялся, открывая глаза, что никаких даров нет и в помине и наяву, благо моментальный сон, в который выплеснулось его расстройство, как только вчера он вернулся домой, заставил забыть его о дарах как о проблеме и обнадежил, что дары растворятся сами по себе с такой же легкостью, как проблема во сне.