Медный кувшин - [28]

— Едва ли это нужно… — сказал профессор, на котором был надет обычный костюм. Но он не обращал внимания на то, что грудь его рубашки топорщится, а белый с торчащими концами галстук начинает лезть к его левому уху. — Едва ли нужно вам извиняться за простоту вашего костюма, который находится в полной гармонии с восточным характером вашей обстановки.

— Зато я чувствую себя вне всякой гармонии, — сказала Сильвия, — потому что на мне нет ничего восточного… разно только скарабей… да и тот отстал от современности, бедняжка, уж не знаю на сколько столетий!

— Если бы ты сказала «тысячелетий», дорогая, — поправил профессор, — то было бы точнее. Этот скарабей взят из гробницы тринадцатой династии.

— Ну, я уверена, что ему лучше там, где он сейчас, — сказала Сильвия, и Вентимор вполне с ней согласился. — Гораций, я должна осмотреть все! Как это умно и оригинально с вашей стороны — превратить обыкновенный лондонский дом в такой.

— Ну, знаете ли, — объяснял Гораций, — это… сделано, собственно, не мною…

— Кто бы это ни сделал, — сказал профессор, — он должен был посвятить много труда на изучение восточного искусства и архитектуры. — Смею я спросить: какой подрядчик исполнил все эти переделки?

— Я положительно не могу вам этого сказать, — отвечал Гораций, который начинал понимать, какие могут быть в жизни скверные минуты.

— Не можете сказать?! — воскликнул профессор. — Вы заказываете полную обстановку, и — должен прибавить — такую дорогую, и не знаете, кому делаете такой заказ!

— Конечно, знаю, — сказал Гораций, — только как раз в эту минуту я не могу вспомнить. Подождите! Может быть, Либерти? Нет, я почти уверен, что не Либерти. Может быть, Мапль; только не наверно. Кто бы это ни сделал, с меня взяли удивительно дешево.

— Рад слышать это, — сказал профессор самым неприятным тоном. — Где же у вас столовая?

— Но я думаю, — сказал Гораций беспомощно, видя толпу слуг, расстилавших по полу круглый ковер, — я полагаю, что столовая, — здесь.

— Кажется вы находитесь в некотором сомнении? — спросил профессор.

— Я предоставляю это им; это зависит от того, где им вздумается накрыть, — сказал Гораций. — Раз в одном месте, другой раз — в другом. Есть большая прелесть в неопределенности, — сказал он, запинаясь.

— Без всякого сомнения, — сказал профессор.

В это время двое из рабов, по распоряжению высокого негра в чалме, поставили на круглый ковер низенькую скамейку из черного дерева с инкрустациями странного рисунка из серебра и черепахи, в то время как другие слуги шли за ними с закрытыми блюдами на круглом серебряном подносе, который они поставили на скамейку и низко поклонились.

— Ваш… гм… домоправитель, — сказал профессор, — очевидно, решил, что мы будем обедать здесь. Насколько я вижку, они знаками показывают вам, что кушанье на столе.

— Это так, — сказал Вентимор. — Сядем?

— Но, дорогой Гораций, — сказала г-жа Фютвой, — ваш буфетчик забыл о стульях.

— Ты, по-видимому, не отдаешь себе отчета, дорогая, — сказал профессор, — что в подобном помещении стулья были бы совершенно не у места.

— Боюсь, что здесь их и нет, — сказал Гораций, так как в самом деле не было ничего, кроме четырех толстых подушек. — Давайте сядем на них, — предложил он. — Так… так забавнее!

— В моем возрасте, — сказал профессор с раздражением, опускаясь на самую толстую подушку, — такая забава, состоящая в том, чтобы есть, сидя на полу, не может действовать хорошо на настроение, хотя, конечно, я признаю, что это совершенно по-восточному.

— По-моему, это восхитительно, — сказала Сильвия. — Гораздо, гораздо интереснее, чем заурядный, чопорный обед.

— Можно быть не вполне заурядным, — заметил ее отец, — и все-таки не избежать обвинения в чопорности… Уходите прочь, любезный, уходите! — сказал он резко одному из рабов, который делал попытки полить водой его руки. — Ваш слуга, Вентимор, кажется воображает, что я отправлюсь на обед, не дав себе труда предварительно вымыть руки. Смею заметить, что ото не так.

— Это просто восточный обычай, профессор, — сказал ГораЦИЙ.

— Я в совершенстве знаком с обычаями Востока, — возразил профессор, — но из этого не следует, что подобные… гм… гигиенические предосторожности необходимы и желательны за столом на Западе.

Гораций промолчал; он был слишком погружен в смущенное созерцание серебряных крышек, ломая себе голову, что могло быть под ними. Его смущение не рассеялось, когда крышки Пыли сняты, — потому что он положительно терялся в догадках, как ему приняться за содержимое блюд без такой вещи, как вилка.

Метрдотель, однако, разрешил трудную задачу, показав жестами, что гости должны есть руками.

Сильвия выполнила это с большой грацией и чрезвычайной веселостью, но е« отец и мать не скрывали своего отвращения.

— Если бы я обедал в пустыне с шейхом, сударь, — заметил профессор, — то. надеюсь, я сумел бы сообразоваться с его привычками и предрассудками. Здесь же, в самом центре Лондона, признаюсь, все это производит на меня впечатление ни к чему ненужного педантизма.

— Мне очень жаль… — сказал Гораций. — Я велел бы дать ножи и вилки, если бы мог; но боюсь, что эти парни даже не поймут, что это такое, поэтому бесполезно говорить им. Нам… нам придется все-таки примириться с этим, вот и все. Надеюсь, что… а… а… рыба недурна, профессор?