Медный гамбит - [50]

Его глаза настолько привыкли к сине-зеленому сверканию, что он ничего не видел в те редкие мгновения, когда не было вспышек молнии. Из-за непрекращающегося грохота грома он ничего не слышал. Время и место утратили всякое значение, тем не менее, каким-то образом, он услышал женский крик и рванулся наружу из своих веревок. Все его чувства напряглись, но единственные дополнительные вопли доносились только от самого урагана.

Тут он пришел в себя и обнаружил, что находится в десяти долгих шагах от канков, но не помнил, как он очутился здесь. Сердце стучало в груди как сумашедшее, он невольно охватил себя руками, борясь за последние остатки тепла.

Вот так начинается сумашедствие.

Мысль, не его собственная, пролетела через его сознание, когда он возвращался к стреноженным канкам и Йохану.

Он был уже на полпути, когда мимо него пробежал первый эрдлу, причем он пронесся так близко, что его чешуйчатые крылья чиркнули по его руке. Потом еще одна нелетающая птица пронеслась между ним и хижиной, ее силуэт появлялся в момент вспышки молнии, потом исчезал до следующей. В свете молний Павек разглядел и другие силуэты. Дюжины птиц, а за ними еще многие дюжины. Были знакомые: эдлу, канки, гигантские пауки, и незнакомые, сбежавшие из ночных кошмаров сумашедших. Но все они они были охвачены паническим страхом, и неслись не разбирая дороги от Тирского урагана, давя все на своем пути.

Включая хижину.

Павек остановился, наткнувшись на Йохана, именно в тот момент, когда Акашия и Руари выбежали из развалин, напуганные давящими все на своем пути тварями, которые были вокруг них. Оба побежали по направления к нему, Йохану и стреноженным канкам, которые все вместе были достаточно большой и твердой массой, чтобы не дать затоптать себя. В своей одежде, вьющейся вокруг нее, Акашия прыгнула прямо в безопасность открытых рук Йохана. Руари, невидимый за колеблющимся силуэтом Акашии, упал или подскользнулся, и исчез из вида. Когда Павек опять увидел юнца, тот лежал в грязи, корчась от боли, голова откинута назад, на лице смертная мука, а руки охватили очевидно поврежденное колено. Еще одна вспышка молнии оставила Павека мигающего, почти ничего не видящего, но в его сознании запечатлелся эрдлу, перепрыгивающий через Руари. Еще одна вспышка, еще одна картина перед его внутренним врением: канк резко меняет направление, едва не падая, и огибает Руари. Третья вспышка и Руари все еще корчится в грязи, но на его лице кровь: счастье и судьба продлили ему жизнь еще на несколько ударов сердца.

Рядом с ним, крепко схваченная сильными руками Йохана, закричала Акашия: этот звук Павек уже слышал. Ветеран нажал своими руками не ее волосы, заставив ее уткнуться лицом в его плечо. Но ни она сама, ни ее друидские заклинания ничего не могли сделать с паникой Тирского шторма. И никто из них не мог ничего сделать, только смотреть с ужасом и надеждой. Павек забыл дышать. Что-то, но не сострадание, наполнило его легкие огнем. Если бы можно было одним словом выразить то, что он чувствовал по отношению к Тирскому урагану, то этим словом стало бы «возмущение». Он был до глубины души возмущен тем, что вода, самый драгоценная субстанция в мире, становится смертельной и можно потерять жизнь только потому, что ты подскользнулся в грязи.

Потом он увидел посох Руари, совершенно целый, рядом с ним, и, без посторонних мыслей, возмущение начало действовать.

* * *

Любой, кого зовут темпларом, должен научиться владеть пятью видами оружия, прежде чем он заслужит право получить даже курьерскую ленточку на обшлаг своего рукава: меч, копье, боевой серп, булава и умение биться голыми руками. Гладкий деревянный посох был хорошо знаком рукам Павека. С диким ревом, преодолевая ярость урагана, он устремился к раненому полуэльфу, глубоко погружая ноги в грязь.

Никто из охваченных паникой животных, включая кошмарных ночных хишников, топтавших все на своем пути, не хотел драться ни с кем, и они бежали не настолько тесно, чтобы не обойти шумное, движущееся препятствие на своем пути. Павек бил своим посохом по любому, кто оказывался слишком близко к нему или не торопился свернуть в сторону, но главная опасность исходила от Руари, все еще державшегося за колено и дергавшего ногами в совершенно непредсказуемые моменты.

Но он сумел сохранить равновение и не упал, отгоняя животных, пока последний из обезумевших эрдлу не пролетел мимо. Тем не менее Тирский шторм все еще бушевал. Он сражался с ветром, пока Йохан не появился рядом с ним, выкрикивая его имя.

— Павек, Павек, назад! Опасность прошла.

Внезапно его руки налились свинцом, а посох оказался единственной вешью, которая держала его на ногах. Он обессиленно стоял, пока Йохан не взвалил на себя раненого мальчишку и не перенес его в безопасное место.

Потом он начал трястись.

Он никак не мог принять то, что сам сделал. Он мог бы посоревноваться в глупости с этими идиотами из Тира, которые бросили вызов Дракону, ведь то, что он сделал по меньшей мере так же безрассудно, и по ничтожной причине: для этого полудурка Руари, который был молодой шавкой с жилкой жестокости в своем сердце, и не стоил ни единой слезинки или сожаления о себе.