Medium AEvum [сборник стихотворений конца 1970-х-80-х гг.] - [2]

Был декабрь, и холод был зол,

Как в капеллу благой Богоматери

Менестрель седовласый вошел.

Было пусто в капелле богатой,

Лютовала снаружи метель.

И приблизясь к разубранной статуи,

И склонившись запел менестрель:

«Я пою для тебя, Благодатная,

Ты изведала бедность сама!

Непорочной хвалу многократную

Множит сводов за мной полутьма.

Рукава я расшитые нашивал,

Я о хлебе не ведал забот,

Я с узорной виолой расхаживал

На пирах средь высоких господ.

О Роланде пел голос мой молодо,

О Рауле и храбром Бернье…

А теперь, обессиленный голодом,

Я, старик, припадаю к тебе.

«Худо греет одежда заплатная,

Кровь не греет, я стар и озяб.

Я пою для тебя. Благодатная,

Ты простишь мне, что голос мой слаб.»

И прервался рассказ его тягостный,

Смолк певец, но послышался вдруг

По камням ступеней звонко радостный

Повторенный колоннами стук.

Быль старинную мне рассказать ли вам?

Вера в чудо слаба и редка…

Золотой башмачок Богоматери

Подкатился к ногам старика.

Состязание в Блуа Баллада[1]

1. Я жаждой над источником томлюсь.

Люблю родных — и вечно рвусь из дому.

Простив обиду, за пустяк озлюсь.

И, одного любя, бегу к другому.

Рвусь к вечному, но держит суета.

Запретным плод назвав, срываю с плачем.

Узнала грязь — и все-таки чиста.

И на свиней без толку бисер трачу.

2. Притворствуя — правдива всей душой.

В правдивости — притворство замечаю.

Люблю терзать смятенный разум свой,

Охотно раны солью присыпаю.

В гордыне — ставлю щеку под удар,

В смиренье — бью и гнев в душе не прячу.

Страшусь утратить вдохновенный жар —

И на свиней без толку бисер трачу.

3. Воображенья, грез своих страшусь —

И легион врагов нажить готова.

Не обещавши, что есть сил держусь

И нарушаю данное мной слово.

Я на своем костре сама горю

Подбрасывая дров в огонь горячий.

Все, чем владею, с радостью дарю

И на свиней без толку бисер трачу.

Посылка:

Поэты, что истлели так давно!

Мой огонек в минувшем где-то начат,

Я в нынешнем томлюсь, раз суждено,

И на свиней без толку бисер трачу.

Ночной всадник

Я — кентавр!

Я копыт своих чувствую стук,

Жаркой пеной облиты бока,

Рвется сердце наружу от яростных мук,

Путь мой — Ночь,

Проводник мой — Тоска.

Пролетают деревья, склонясь надо мной,

Дальних замков бегут огоньки…

И взметается, хлопает плащ за спиной,

Словно

Крылья Летящей Тоски.

Чудовища

Из темных рам взирают предки,

Пора открыть — помилуй Боже! —

Мой бестиарий в досках ветхих,

Мой бестиарий в черной коже.

Легко застежки распускаю…

Пора увидеть всех воочью:

Они придут ко мне, я знаю,

Они придут сегодня ночью.

Единорог белее мела,

Единорог белее гнева,

Единорог возлюбит Деву,

Что уловить его сумела.

— Но смертный, что меня отринет,

Смиренье обретет святое!

— О, не оставь меня, Гордыня!

— Не бойся, я умру с тобою…

Но перевернута страница:

Павлин раскрыл свой черный веер…

Тщеславье — дьяволова птица,

Тебя прогнать я не сумею!

Виньетки трав, небесный кобальт…

Глаза как киноварь, как сажа…

Личины жуткие не трогай!

Оставь, закрой, не думай даже!

Тварь обезьянья мне кивает

В подобьи мерзостном улыбки…

— Прочь, Низость, я тебя не знаю!

— Я рядом: жду твоей ошибки.

Чья кровь пергамент обагрила?

Что ж — это пало мне на долю:

Жестокость — коршун длиннокрылый,

Клюет сердца — дай только волю!

Тебя частенько держат в путах,

Но в этом нет моей заслуги.

Часы уходят как минуты,

Уж скоро в замке встанут слуги.

Свеча до олова сгорела.

День гонит прочь мои уроки.

Я ночь за книгой просидела,

Я знаю вас, мои пороки.

"В угрюмом лесу близ дороги у черных камней…"

В угрюмом лесу близ дороги у черных камней

Я встретился с той, что прекрасней раскрывшейся розы.

И спешился я, и с почтеньем приблизился к ней:

О чем твои слезы. Лилейная Дева,

О чем твои слезы?

Что делаешь ты, одинокая, в чаще лесной,

Где грозны дубы и во мху хладно искрятся росы?

Кто недруг тебе, я сражусь с ним, лишь имя открой!

О чем твои слезы, Лилейная Дева,

О чем твои слезы?

А лик ее тонкий, казалось, дышал белизной,

Молчала она, и волнении длил я расспросы:

Поведай мне горе — навеки пленен я тобой,

О чем твои слезы, Лилейная Дева,

О чем твои слезы?

Отныне лишь ты мне близка и желанна, поверь!

Жемчужен твой лик, тяжелы серебристые косы…

— А ты не узнал меня, рыцарь? Ведь я — твоя Смерть.

О встрече с тобой проливаю я горькие слезы.

Возвращение

Снова письменный стол мой к себе подзывает,

Рой бессонниц суля…

Позабытые битвы опять затевает

Ремесло короля.

И бредет над тетрадкой в тумане зловещем

Королевская рать…

Как пропахли конюшней дорожные вещи!

Даже жалко стирать.

авг. 1984

"С земли шарообразной — соскользну:…"

С земли шарообразной — соскользну:

Не примет феодальное сознанье,

Я выброшу, исторгну, оттолкну

Врагом моим измышленное знанье.

С земли шарообразной — оступлюсь!

Влачат киты свои путь по океану…

Я сферами хрустальными клянусь,

Что истину свидетельствовать стану:

Земля — плоска, края ее во мгле.

Души моей сомненье не тревожит —

На шару уподобленной земле

Мне места нет, и быть меня не может.

В моих времен не помнящем году

Тождественны — мне внятно — трон и плаха.

С земли шарообразной я сойду

С ума — в бездонно черный космос страха.