Мечты - [3]

В последние дни их пребывания в Норвегии Хельге отвез Сашу и Надю к себе в горы, где у него располагалась так называемая «хютта». Это что-то вроде нашей дачи, только в горах. Впечатления были непередаваемые. Они катались на лодке, гуляли, сидели у камина, устраивали походы с пикниками. Поездка получилась незабываемая. Однако, несмотря на все это, Надежда твердо решила не возвращаться к мужу. Подумала она и о том, чтобы попросить развод, уже в который раз.

Вот и день отъезда. Хельге отвез своих гостей в аэропорт и стал прощаться.

— Жаль, что все так быстро закончилось. Несмотря на то, что повод для встречи был не очень приятный, ваше пребывание здесь было радостью для меня. Спасибо.

— И тебе спасибо, — сказала Надя. — Все было отлично. Хотя повод для встречи, как ты уже заметил, не очень радостный.

— Да, спасибо тебе, — сказал Саша. — Надеюсь, что не в последний раз видимся. Только бы повод был не такой печальный.

— Ой, уже регистрацию объявили, — грустно сказала девушка, — нам надо идти.

— Да, конечно. Удачного полета и мягкой посадки! — пожелал им Хельге. Он пожал руку Александру, обнял Надю. После этого молодые люди пошли к стойке регистрации. А Хельге стоял и думал: чем же все это закончится?

Уже находясь в самолете, Надя спросила у Саши:

— Ты, наверняка, полагаешь, что я поеду к тебе домой?

— Разумеется. Куда же еще?

— А вот и не угадал. Я не поеду к тебе. Я собираюсь поехать к родителям. Я не хочу возвращаться к тебе. И я снова прошу тебя дать мне развод.

— Надя, ты опять! Мы же, кажется, помирились?

— Вот именно: тебе кажется. Мы не мирились. Просто не хотелось все портить там, в Норвегии. Хельге и без того нелегко было. А сейчас мы летим в Россию, и там все по-другому.

— Нет, Надя, все по-прежнему. И пока ты — моя жена. И мы поедем ко мне домой.

— Ты не можешь меня заставить! — воскликнула девушка.

— Ошибаешься, могу. И ты это знаешь. Вот только прошу тебя, давай по-хорошему. Пожалуйста, — попросил молодой человек.

— Ты невыносим, — тихо сказала Надя. — Ладно, я поеду с тобой.

Больше они ни о чем не разговаривали до самого дома. А дома девушка попросила телефон, чтобы позвонить родителям, после чего каждый ушел в свою комнату.

После приезда дни стали протекать как обычно, разве что Надежду никто не сопровождал, как раньше. Это все потому, что Саша попросил своих ребят «присматривать за ней, чтобы с ней ничего не случилось, но не больше». Он на самом деле переживал за нее. И это понятно. Никогда не знаешь, перешел ли ты кому дорогу. Надю это немного удивило, но она ничего не сказала. Девушка вообще старалась как можно меньше пересекаться с мужем, боясь, что весь ее боевой настрой уйдет, если она будет чаще с ним рядом. Ей не хотелось замечать, что многое из того, в чем она его обвиняла, было преувеличено. Возможно, от обиды. Возможно, из-за ее природного, порой абсолютно ненужного, упрямства. И беда их обоих заключалась в том, что оба видели только то, что хотели видеть. Они не пытались поговорить и разобраться, как обстоят дела на самом деле. А потому и сложилась такая ситуация.

Так прошло несколько месяцев, пока однажды Надежда не заметила, что за ней все-таки «присматривают». И это послужило для нее поводом, чтобы наброситься на мужа с обвинениями и снова заговорить о разводе.

— Значит, все повторяется снова! Ты снова установил за мной слежку! А я-то, наивная, подумала, что все это в прошлом! — кричала Надя, ходя туда-сюда по комнате.

— Надя, не кричи, — сказал Саша, — никто за тобой не следит. Ребята просто присматривают, чтобы ничего не случилось.

— Присматривают? Ты это называешь присмотром? А я называю тюрьмой. Я тут живу, как в тюрьме. Нельзя и шагу ступить или слова сказать, чтобы ты не знал об этом! Мне нужно ходить туда, куда тебе надо, как тебе надо, когда тебе надо! И при этом меня никто не спрашивает, хочу ли я туда идти! И приятны ли мне эти люди!

— Ты никогда не говорила этого. Я думал, что каждая женщина мечтает надевать красивые платья и украшения, делать прическу и выходить на разные светские мероприятия. Мне казалось, что всем женщинам нравится, когда они становятся под объектив фотоаппарата и их фотографии начинают появляться в журналах и газетах. Извини, я не знал. Не было никакой необходимости везде ходить со мной, если тебе это не нравилось.

— Да, конечно! Он не знал! А может, ты думаешь, что мне гораздо приятнее сидеть в этом домище вечер за вечером одной, не чувствуя ничего, кроме одиночества и тоски, когда ты там по своим мероприятиям ходишь? Куда нам такой домина? Зачем нам все эти комнаты? Нас всего двое! Знаешь, лучше бы была одна комната, но чтобы не сидеть в ней одной!

— Надя, но я же хотел как лучше, чтобы было место для наших детей. Чтобы мы не ютились в крохотной комнатушке, сидя друг на друге. Сказала бы раньше, можно было купить дом поменьше.

— Детей? Ты говоришь — рожать от тебя детей? Ты в своем уме? Чтобы они каждый вечер наблюдали, как ты меня допрашиваешь: где я была, с кем проводила время, чем занималась? Чтобы опять донимал меня своими подозрениями и ревностью? Чтобы опять приписывал мне и Хельге то, чего не было? Да ни за что! Никаких детей я от тебя рожать не собираюсь! Я хочу развод, понимаешь? Я хочу уйти от тебя и забыть, что ты вообще был когда-то в моей жизни! — и, сказав это, Надя вдруг увидела лицо Саши. Когда девушка говорила, она не смотрела на него, нервно расхаживая по комнате. Во время ее последних слов он пошатнулся как от удара. И она увидела, как он побледнел. Тогда девушка поняла, что перегнула палку, но сделать уже было ничего нельзя. Назад слова не заберешь и сказанного не воротишь.