Мечты сбываются - [128]
В руках Халимы три тюбетейки, вложенные одна в другую. Одна из них, расшитая нежными цветами, для Баджи; другая, вышитая золотой крученой ниткой, для Саши; третья, маленькая, для Нинель. Не нужно думать, что Халима забыла о тете Марии, но тетя Мария не в том возрасте, чтоб щеголять в тюбетейке, — для нее припасен у Халимы узбекский шелковый платок!
Но вот чемодан опустел, вещи разложены по местам, и подруги, усевшись рядышком на диване в номере гостиницы, рассказывают друг другу о своей жизни.
Баджи говорит о работе в театре, о Саше, о дочке. За эти три года было немало радостного, были, конечно, и трудности и неприятности — без них, увы, не обойтись. Но теперь снова все хорошо, не сглазить!
Лицо Халимы озаряется радостью, куда-то исчезли его неправильные черты, даже рябины.
— А как наша Телли? — интересуется Халима.
Хвастать успехами Телли не приходится, но Баджи не хочется злословить.
— Надо бы тебе самой повидаться с ней, потолковать, — говорит она уклончиво.
— Я мельком видела ее на вокзале, но она быстро куда-то скрылась. Она по-прежнему с Чингизом?
— Да…
Обе умолкают, хотя у каждой есть кое-что сказать на этот счет.
— А Гамид как? — прерывает молчание Халима.
Баджи оживляется:
— О, он у нас молодец! Работает режиссером, самостоятельно поставил уже не одну пьесу, переводит на азербайджанский пьесы русской и иностранной классики, а сейчас сам написал для нашей молодежной агитбригады пьесу «Могила имама». Талантливый человек!
Приятно хорошо говорить о людях. И так же приятно слушать о людях хорошее. Особенно, если при этом то и дело откусываешь от туго скрученного жгута сладкой сушеной чарджуйской дыни.
— Дружишь с Гамидом? — спрашивает Халима.
— Дружу. Он помогает мне в работе… По-товарищески.
Снова молчание: не так-то просто после трех лет разлуки обо всем рассказать даже близкой подруге.
— А здоровье его как?
— Здоровье-то, увы, неладно.
— Лечится?
— Лечится, да толку что-то мало.
— Жаль…
Обо всех друзьях и знакомых расспросила Халима. Пришел черед самой отвечать на расспросы Баджи.
О, и у нее за эти три года событий не мало! Из писем Баджи, конечно, знает, что она, Халима, работает в Ташкентском театре, что вышла замуж за агронома, что у них есть уже ребенок, мальчик. Но разве живую беседу сравнишь с написанным на бумаге?
— Довольна ты своим мужем? — спрашивает Баджи.
Да, Халима довольна. Муж у нее хороший, добрый человек, член партии, специалист по хлопку. Не чета первому!
— Красивый? — любопытствует Баджи.
— Красота нужна на свадьбе, а любовь — всюду и везде! Так у нас в Узбекистане говорят.
— Значит, любит тебя?
— Любит, уважает, крепко бережет. Даже чересчур!
— Как это — чересчур?
Халима вздыхает:
— Очень ревнивый!
— А-а… А ты, Халима?
— Я уверена в его любви.
— Да не о его любви я спрашиваю, а о твоей ревности! Ты-то его ревнуешь?
— Какая женщина не ревнует, если любит? Конечно, и я своего немножко ревную.
— Немножко! — Баджи с горечью усмехается. — Ты, Халима, — счастливица! И такой же счастливец мой Саша: вычитал где-то, что ревность — пережиток собственнического строя, и успокоился. Пережиток! Писать так в книгах и говорить так — легко. А вот как бороться с этим шайтановым пережитком — об этом почему-то никто не пишет, не разъясняет.
— Что ж, по-твоему, инструкции на этот счет составлять или техникум по борьбе с пережитками организовывать?
— А почему бы нет? — не то в шутку, не то всерьез спрашивает Баджи в ответ.
— Да потому что ревность — личное дело человека.
— А по-моему — государственное!
— Глупостей не говори!
— Это не глупости! Я на днях из-за этого шайтанова пережитка две ночи не спала, встала с опухшей головой и пропустила репетицию. А если б наше государство в такие дела вмешивалось, такого бы не получилось.
— Ты что это — всерьез?
В глазах Баджи вспыхивает озорной огонек:
— Конечно, не шучу!
— Ну, в таком случае я тебе отвечу: слишком много мы стали требовать от нашего государства, забываем, что у него без нашей глупой ревности дел хватает и что о многом нам следует подумать, позаботиться самим!
И так как Халима не хочет затевать долгий спор в первый день встречи, она достает из сумочки фотографию и протягивает Баджи. Большеглазый смуглый малыш стоит, расставив ножки, крепко прижав к груди огромный мяч.
— Смотри! — говорит она гордо.
— Славный у тебя сынишка, замечательный! — с одобрением восклицает Баджи, но, сравнивая его со своей дочкой, в душе находит ту красивей.
— В старину на такие слова отвечали: следует их обручить! — шутит Халима.
— Кто знает, быть может, и впрямь свяжет их когда-нибудь судьба? А пока ты, мамаша, не очень-то зазнавайся, что у тебя сын, а у меня дочка, — та пора прошла!
— Признаться, хлопот у меня с моим мальцом хватает — ни на минуту нельзя оставить одного, что-нибудь да натворит… — озабоченно говорит Халима. — Знаешь, Баджи, я поначалу очень тревожилась: не помешает ли мне, актрисе, ребенок? Сама знаешь — кормление, пеленки, вечные страхи за его здоровье, заботы. Нет, не помешал! Напротив: многое в жизни я почувствовала глубже, увидела по-новому.
Баджи улыбается: с некоторых пор она того же мнения!
Халима охотно рассказывает о своем доме — о муже, о сынишке, о свекрови. Обычные житейские дела! Но, странно, в устах Халимы все они каким-то образом неизменно переплетаются с делами театра.
«Пути и перепутья» — дополненное и доработанное переиздание романа С. Гуськова «Рабочий городок». На примере жизни небольшого среднерусского городка автор показывает социалистическое переустройство бытия, прослеживает судьбы героев того молодого поколения, которое росло и крепло вместе со страной. Десятиклассниками, только что закончившими школу, встретили Олег Пролеткин, Василий Протасов и их товарищи начало Великой Отечественной войны. И вот позади годы тяжелых испытаний. Герои возвращаются в город своей юности, сталкиваются с рядом острых и сложных проблем.
Роман «Арденнские страсти» посвящен событиям второй мировой войны – поражению немецко-фашистских войск в Арденнах в декабре 1944-го – январе 1945-го года.Юрий Домбровский в свое время писал об этом романе: "Наша последняя встреча со Львом Исаевичем – это "Арденнские страсти"... Нет, старый мастер не стал иным, его талант не потускнел. Это – жестокая, великолепная и грозная вещь. Это, как "По ком звонит колокол". Ее грозный набат сейчас звучит громче, чем когда-либо. О ней еще пока рано писать – она только что вышла, ее надо читать. Читайте, пожалуйста, и помните, в какое время и в каком году мы живем.
В повести Ефима Яковлевича Терешенкова рассказывается о молодой учительнице, о том, как в таежном приморском селе началась ее трудовая жизнь. Любовь к детям, доброе отношение к односельчанам, трудолюбие помогают Жене перенести все невзгоды.
Рассказы Леонида Радищева (1904—1973) о В. И. Ленине вошли в советскую Лениниану, получили широкое читательское признание. В книгу вошли также рассказы писателя о людях революционной эпохи, о замечательных деятелях культуры и литературы (М. Горький, Л. Красин, А. Толстой, К. Чуковский и др.).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».