Мечты сбываются - [5]

Сколько длилась изуверская пытка, Рнаа не смогло бы ответить… Когда аудиенция завершилась и люк раскрылся, акраани торопливо выпалило уставную формулу почтительного прощания и умчалось такими скачками, словно по пятам гнались все хищные одноклеточные Акраа, каким-то чудом вырвавшиеся из тщательно охраняемого заповедника.

Лишь прошлепав через приемную и свернув в единственный открывшийся коридор – в тот, что предназначался для акраани и существ со схожим метаболизмом, – Рнаа сообразило, что только что произошло.

Вот что: его нагрузили новым срочным заданием и приказали исполнять почти немедленно, о двух фазах на дне бассейна можно было позабыть… А оно, Рнаа, загипнотизированное ужасом, не смогло ничем возразить, не выдвинуло ни единого резона против. Хотя на деле резонов, как объективных, так и субъективных, имелось с избытком. Одно лишь техническое состояние ДРК чего стоит – вполне сравнимо с физическим и психическим состоянием пилота-разведчика.

Но время для возражений бездарным образом упущено. Придется исполнять… Рнаа вспомнило, что поясок на церебровакуоли туиуу стал гораздо заметнее со времен их последней встречи – до начала процесса деления оставался совсем малый срок.

И акраани сообразило, что обрело новую мечту: когда на месте начальника появятся двое сестробратьев, пусть один не сожрет другого и не получит должность генерал-резидента и индекс 1162–3355/188. Пусть как-то исхитрятся и сожрут друг друга оба одновременно. Короче, пусть взаимоуничтожатся.

Такой исход митоза, разумеется, невероятен, но отчего бы не помечтать?

4. Четверг, 30 апреля,

утро

– Полчаса осталось, – сказал Олежка. – Они ж как по расписанию хреначат, я засек…

– Не ссы, успеем, – уверенно сказал Парамоша.

Парамоша никогда не сомневался в своей способности довести задуманное до успешного финала, таким уж уродился. Ошибки и неудачи ничему его не учили. Он лишился левой руки, всей, начиная от плечевого сустава, а на правой уцелело три с половиной пальца, но врожденный оптимизм оттого не исчез. Таким вот человеком был Парамоша…

Ему перевалило на шестой десяток и, очевидно, Парамошей так и суждено было умереть. И если найдутся где-то Парамошины родственники и не поскупятся оплатить некролог в рамочке на последней странице районной газетки, то односельчане, увидев случайно тот некролог, не сразу и сообразят, что за Сергей Юрьевич Парамонов скончался в Апраксине… Потом воскликнут: «А-а-а, Парамоша!» – и все поймут.

Олежка не то чтоб любил Парамошу… Но, без сомнения, относился к нему лучше, чем ко всем прочим обитателям Апраксина, включая собственных родителей.

Во-первых, Парамоша не пил, разве что полстакашка по праздникам, а Олежка, по пьяни зачатый и среди непрекращающейся пьянки выросший, готов был блевать от одного лишь запаха водки. И внутрь Олежкин организм ничего крепче пива и портвейна не принимал.

Во-вторых, Парамоша помогал в исполнении третьей мечты. Совершенно бескорыстно помогал, он любил трудные задачки в том деле, где считал себя мастером. Он не пасовал перед трудностями – а когда в наличии есть лишь одна рука, то затруднения способны вызвать самые банальные действия. Кто не верит, пусть попробует… ну, хотя бы открыть бутылку с пивом, используя лишь одну руку. Трудности мигом возникнут.

А уж как Парамоша работал в своей мастерской… Как управлялся не только с тисками, молотком, ножовкой, но даже с токарным станком… Это надо видеть. Он был очень изобретательным, Парамоша, и придумал множество хитростей и множество приспособлений, помогающих компенсировать физический недостаток.

Зарабатывал на жизнь Парамоша делом насквозь криминальным, хотя преступником себя наверняка не считал. Он восстанавливал старое оружие, решая попутно множество нетривиальных технических задач, – только и всего.

А старого оружия в окрестных лесах и болотах хватало с избытком. Семьдесят лет находили и выкапывали, а меньше словно и не становилось. На самом деле, конечно, становилось, но в последние годы появились заморские приборы, металлоискатели, и ближние перелески, выскобленные, казалось бы, до донца, радовали новым урожаем.

Такие уж тут места… Война шла с сорок первого по сорок четвертый, и не просто линия фронта стояла неподвижно: наступление следовало за наступлением, а в промежутках случались контрнаступления: сначала неудачные попытки прорвать блокаду, потом удачная, потом попытка расширить узенький пробитый коридор, вновь неудачная, потом снятие блокады… При каждом из упомянутых сражений в землю ложились десятки тысяч и русских, и немцев, со всей амуницией, оружием и снаряжением. Болотистые земли, примыкавшие к Синявинским высотам, были буквально нашпигованы костями и металлом…

Третья мечта Олежки была связана и с землей, и с затаившейся в ней ржавой смертью, но опосредованно. А так-то мечта, как и положено, парила в высоте…

Олежка с детства мечтал добыть и съесть дикого пролетного гуся: каждую весну гусиные стаи летали над Апраксиным. Такая вот у него была птица-счастье…

Рос он впроголодь. В родительском доме главный жизненный продукт вел борьбу на уничтожение с продуктами прочими, не главными. И одолел их, и уничтожил, и уцелевших изгнал почти всех.