Мечты и свершения - [10]

Командовали работами военные в офицерских мундирах. Однажды отряд человек в двадцать приехал и к мельнику. Привязав лошадей к забору, офицеры вошли в дом и велели подать себе есть; я хорошо помню, как это было. У нас в доме стояла фисгармония, один из офицеров попробовал играть, но у него ничего не получилось. Тогда наш Руут, которого дедушка обучил нотам, сел за инструмент и начал играть. Офицеры громко его хвалили и, когда он кончил играть, дали ему денег. Мы, мальчики, расхрабрились и, хоть плохо знали русский, начали говорить с военными, чем привели в восторг наших родителей, особенно мать. «Вон, мол, какие у меня сыновья, могут вести разговоры на чужом языке», — было написано на ее сияющем лице.

Офицеры спросили, между прочим, есть ли в имении свободные помещения, где можно, если понадобится, разместить людей. Об этом мы ничего не знали. Мама посоветовала им обратиться к мызному управляющему. И вскоре действительно такое помещение потребовалось. В имение прибыли беженцы из Литвы. Поселили их в имении Соо. Мужчин использовали на строительстве укреплений. Жили беженцы обособленно, с мызными рабочими почти не общались.

Уже в конце первого года войны стали появляться и военнопленные — австрийцы. Их разместили в большом, из дикого камня сарае, посреди поля. Там жило несколько сот человек. Они тоже работали на постройке оборонительных укреплений.

На работу пленных водили большими партиями под конвоем, и это для обитателей мызы, равно как и окрестных усадеб, было настоящим зрелищем. В часы, когда пленные шли на работу или возвращались с нее, около мельницы, у моста, по краям дороги всегда собирались группы людей. Пленным, а заодно и конвоирам протягивали папиросы и табак. Если не дать конвоирам, то и пленным ничего бы не перепало. Австрийцы в ответ дарили свинцовые колечки, мундштуки или какие-нибудь другие пустячки, сделанные своими руками. Особенно благодарны они были за табак. Нехватка курева сильно ощущалась тогда и в армии, и среди гражданского населения. В магазинах табак можно было получить главным образом из-под прилавка, по знакомству.

Отношение к пленным было, как ни странно, доброжелательное. Сердобольные женщины считали своим христианским долгом помогать им. А мужчины смотрели на них как на свидетельство мощи русских войск.

Надо сказать, что в продолжавшихся на мельнице спорах сторонники войны козыряли пленными, говорили, что только царские войска могли захватить такое большое количество чужих солдат.

Другая спорящая сторона выдвигала свой «козырь» — беженцев. «Если бы русская армия не отступала, не было бы и беженцев, — говорили они. — Видимо, у царя дела идут плохо».

Вскоре на хутор Соо прибыла новая воинская часть. Это был какой-то продовольственный обоз. Солдаты заняли все свободные помещения, даже и мельничный сарай, сложенный из гранитных глыб (он служил и хлевом, и для хранения сена и торфа). Отец было возражал, что сарай и так забит, но никто с ним не посчитался. Теперь в сарае стояли лошади военных.

В нашем доме, разделив комнату перегородкой, поселился начальник участка строительства укреплений, или десятник, по фамилии Осипов. Маленького роста, с бородой, родом из какой-то центральной губернии, этот человек, хотя и не знал ни слова по-эстонски, вскоре благодаря своему общительному нраву стал известен всей округе. О нем говорили, что он из тех, кто полагает, что казенные деньги вполне годятся и для его кармана. Теперь крестьяне, старавшиеся увильнуть от призыва в армию, являлись на постройку укреплений с лошадьми и работали какое-то время, во всяком случае не полный день. В получку они только расписывались в ведомости — деньги же шли в карман Осипова. Делалось это легко, ибо начальник одновременно был и табельщиком — отмечал выход людей на работу и вел учет работ. Оплачивался труд на строительстве укреплений повременно: кто был с лошадью, получал четыре рубля в день, безлошадные — два рубля.

Тёмное царство

Как обогащался Кости. — Кто ворует зерно в амбаре? — Братоубийство. — Суд «законный» и суд народа. — Самогоноварение и интеллигенция. — Как Кости спасался от призыва.

Хозяин хутора Соо скоро обнаружил, что получать кормовое зерно и кормовую муку из мызы становится все труднее. Но унывал он недолго. Размещенные в имении солдаты охотно меняли хлеб на табак. Обычно солдаты приносили хлеб в наш: дом. Мы покупали у них буханки, и Кости относил их на хутор Соо, где скармливал хлеб скоту. Кроме того, Кости вскоре свел знакомство с начальством продовольственного обоза. Несколько пачек папирос да бутылка спирта помогли ему успешно разрешить еще кое-какие важные хозяйственные проблемы. Навоз от армейских лошадей, находившихся в имении, конечно, должен был вывозиться на мызные поля, но после сговора хозяина хутора с начальством телеги с навозом сворачивали к землям Кости. В течение примерно года были удобрены почти все поля. И все это за гроши. За чарку водки солдаты перевозили навоз. И мызный управляющий ничего не мог сделать с ними, хотя и грозил выгнать их лошадей из имения. Таким образом, война была на пользу хозяину хутора Соо. Цены на все сильно выросли, особенно на продукты. С долгом он быстро разделался. Все шло, казалось, к тому, что хутор Соо станет настоящим кулацким хозяйством. Менялся на глазах и его хозяин Кости. Он стал самоувереннее, разговаривал свысока. Успехи вскружили ему голову. Разве они не свидетельствуют о его, Кости, предприимчивости и прозорливости?! Ведь он не пошел зарабатывать деньги на строительстве укреплений, не послал туда ни лошадь, ни работника. Он возделывал поля, как и подобает истинному земледельцу, и старался это делать как можно лучше. И в результате хутор украсился новыми постройками, достаток очевиден. И все это — плоды его труда.