Мечтай о невозможном - [152]

Мужчина, так похожий на Хемингуэя, подался в сторону камеры.

— В заключение я обращаюсь к вам, дорогая фрау Зигрист. Мы можем исцелить болезнь вашего сына! Возвращайтесь к нам как можно скорее или привезите Робина в какую-нибудь другую детскую клинику! Я обращаюсь в этой связи ко всем, у кого предположительно есть контакт с фрау Зигрист, передайте ей мои слова, на случай если она не может видеть меня сейчас. Дорогая фрау Зигрист, пожалуйста, спасите вашего сына вместе с нами…

— Да, — в сильном волнении заговорил Горан и вскочил с места, в то время как ведущий последнего выпуска программы «Время в объективе» поблагодарил профессора Альдерманна за его выступление и закончил программу, — да, Робин должен вернуться! Обязательно! Они спасут его! Он снова станет здоров… — Внезапно он покачнулся, схватился за кушетку, скользнул с нее и упал на ковер.

— Горан! — закричала Мира. Она, Людмилла и Фабер бросились к нему. Мира опустилась рядом с внуком на колени. — Что с тобой? Что случилось?

В ее голосе слышалась растерянность.

— Я не знаю, Бака… внезапно так сильно закружилась голова… все вертится перед глазами… мне плохо… Платок, дайте платок, меня сейчас вырвет!

Людмилла бросилась прочь и вернулась с кухонным полотенцем.

— Мне хуже… я… — Горана вырвало, и он, задыхаясь, откинулся на спину… — тошнит… все сильнее… и мне страшно… Я боюсь, Бака… боюсь… — Пот выступил у него на лбу, он хрипло дышал.

Фабер между тем принес маленький аппарат, при помощи которого он три раза в день измерял кровяное давление Горана. Это был один из самых современных инструментов, его можно было закрепить на запястье и на маленьком дисплее появлялись цифровые данные.

В течение секунды никто не произносил ни звука. Потом Мира спросила:

— Сколько?

— Сто восемьдесят на сто двадцать, — сообщил Фабер.

— Слишком высокое, — тихо проговорил Горан.

— Да, слишком высокое… Подожди, я позвоню в госпиталь! — Фабер подошел к телефону и набрал номер.

Отозвался, против обыкновения, не нежный девчоночий голосок, а отрывистый мужской голос.

— Детский госпиталь Святой Марии!

— Это Фа… Джордан. Пожалуйста, дежурного врача!

— По какому поводу?

— Мой внук Горан Рубич является вашим пациентом. Его кровяное давление…

— Соединяю.

Мужской голос с легким акцентом послышался в трубке.

— Фишман!

— Господин доктор Фишман, говорит Джордан, я дедушка Горана Рубича, может, вы в курсе дела…

— Я в курсе дела.

— Мы только что измерили давление Горана, после того как он почувствовал головокружение, сильную тошноту и его вырвало, — сто восемьдесят на сто двадцать.

— Немедленно доставьте его сюда!

— Мы едем.

Уже через несколько минут Фабер и Горан были в пути. Часы на панели управления «опеля-омеги» показывали двадцать два часа пятьдесят одну минуту. На улицах было пустынно, людей видно не было. В приемном покое Детского госпиталя их уже ждали. Двое санитаров посадили Горана в кресло и покатили в сторону второго отделения. Навстречу им двигался мужчина в белом халате. Он выглядел очень молодым и серьезным. Черные глаза были большими, в свете ламп блеснули черные волосы.

— Меня зовут Джошуа Фишман, — представился он с американским акцентом. — Добрый вечер, господин Джордан. Пожалуйста, подождите здесь, я немедленно должен осмотреть Горана.

Он забрал у санитаров кресло и толкнул его в сторону соседнего помещения. Дверь захлопнулась.

— Это не продлится долго, — приветливо заметил один из санитаров. — Мальчишка, наверное, принимает циклоспорин-А и прочее, да?

— Да.

— В таком случае постоянно что-то случается. Не бойтесь!

— Я полностью доверяю врачам больницы.

— Есть люди, которые нам не доверяют, — заметил второй санитар. — Вы видели послеобеденный «SOS» и оба «ВвО»?

— «ВвО»?

— «Время в объективе», — пояснил другой санитар. — Дурацкое сокращение. Но так говорят. Видели?

— Видел. — Фабер кивнул. — Я возмущен. Особенно поведением этого политика.

— Его здесь никогда не было, этого парня, — сказал первый санитар. — Понятия не имеет, о чем идет речь. Слышал что-то от целителей и думает, что этого достаточно. Нетрадиционная медицина! Да это просто вода на его мельницу! Что он натворил, этот идиот, себе даже не представляет.

— Натворил?

— С тех пор здесь такое творится! Звонят озабоченные родители. Посторонние люди. Друзья этой целительницы. Ругаются на нас. Проклинают нас. Этого нам только и не хватало, при нашей-то загруженности! Не имеют понятия о нашей работе, здесь все стоит вверх дном… Только сегодня после обеда привезли троих детей со злокачественными заболеваниями.

— Теперь мне понятно.

— Что?

— Когда я позвонил сюда, ответил мужской голос, а не как обычно, голос маленькой девочки.

— Ее пришлось отключить. И еще несколько номеров. Из-за ругани и угроз. Будем надеяться, что родителям, чьи дети лежат у нас, удастся сохранить спокойствие. Это было верхом безответственности, что совершил этот человек.

Дверь в смотровую открылась, появился доктор Фишман. Оба санитара исчезли. Фишман устало опустился на скамейку.

— Извините! Сегодня был трудный день — если не считать всех этих волнений после телепередачи. — Он рукой провел по лбу. — Горан должен остаться у нас. Кровяное давление слишком высокое. Необходимо его немедленно понизить. Ему уже сделан укол. Кроме того, у мальчика развилась инфекция мочевыводящих путей.