Мечтатель - [2]

Собственно эти мечты не имели ни рук, ни ног и не опирались хоть на мало-мальскую реальность. То он нам рассказывал, что он будет делать и как изменит всё к лучшему, когда займёт пост главного механика управления. Что было абсолютно нереально, поскольку существующий механик носил фамилию Патрушев, сидел прочно и собирался сидеть ещё по крайней мере лет пятнадцать. То вдруг он поведал нам как он поедет в Норильск, пробудет там пять лет, заработает кучу денег и уедет в Ялту. Где купит дом на берегу моря и будет ловить и коптить кефаль. Когда мы при случае спросили его жену об этих планах, она посмотрела на нас изумлённо и махнула рукой.

Но мы, или вернее я, всё ещё не представляли себе весь размах Наумовских мечтаний. Однажды, когда Борис был в командировке, мы гуляли с ним вдвоём. И вот тогда он меня спросил:

- А хочешь, я расскажу тебе про Израиль?

- Что нового ты можешь мне рассказать? Я и так всё знаю по газетам: Израиль - это агрессор, а сионизм это плохо - сказал я, без особого интереса.

- Так -то по газетам. А давай я тебе расскажу без газет - и он открыл рот...

Часовой обеденный перерыв пролетел как одно мгновение. Исчезли громады серых домов, исчезла улица Ленина, исчез памятник Свердлову и передо мной распахнулось пронзительно синее Средиземное море омывающее белоснежную набережную Тель-Авива. А за ней терасами теснились одуряюще пахнувшие апельсиновые сады. А за ними, за ними вставали жёлто-золотые Иерусалимские горы, за которыми возвышался Храм.

Было просто поразительно, как при отсуствии практически любой объективной информации смог человек собрать и систематизировать такой объем данных. Он рассказывал о сельском хозяйстве Израиля, о кибуцах и мошавах, так как будто побывал там. Он рассказывал об истории освоения Негева и Галилеи, о развитии промышленности Мёртвого моря, о создании современной военной техники, о структуре Израильской армии и о многом другом. Неохотно возвращались мы в наше управление. Хотелось слушать ещё и ещё.

Так начались наши отдельные прогулки вдвоём. По мере того, как мы сближались, я узнавал всё больше о прошлом Наума. Оно оказалось достаточно ординарным. Детство в Донбассе. В годы войны семья оказалась на Южном Урале, в Коркино. Там отец занимал какой-то пост по снабжению. Первая жена умерла молодой. Женился вторично, на младшей сестре жены. Откуда у этого в общем обычного парня такой интерес и такая страсть к Израилю? Как-то пригласил он меня зайти к себе домой. Старенький домик в пригороде, очень скромная обстановка. Усадив меня за стол, принёс четыре толстенные папки с вырезками об Израиле. Оказалось собирает уже много лет. Чего там только не было и сколько надо было провести времени в библиотеках и книжных магазинах чтоб собрать такой материал.

- Зачем это тебе? - поинтересовался я - ведь ты живёшь в СССР и никогда не будешь жить в Израиле.

На это он мне объяснил, что понимает, что никогда не будет жить в Израиле (шёл 1960 год). А собирает он материалы просто так из любви и интереса

- Как же можно любить то, чего ты никогда не видел? - не отставал я. На это он мне не ответил.

Прошли годы. Изменилось время. А вместе с ним и изменились наши судьбы. Борис стал главным механиком министерства и уехал в Москву. Он получил шикарную двухэтажную квартиру и дачу в престижном месте. С этой дачей произошла любопытная история. Когда его вызвал начальник отдела руководящих кадров и сладко улыбаясь протянул ему ключи от дачи, Борис покраснел и сказал, что дачи ему не надо, что он вообще против скрытых привилегий и что дачу он купит тогда, когда заработает на нее. Начальник побледнел и был близок к обмороку. Нарушалась святая святых - номенклатурные блага. Был крупный скандал с заседаниями партбюро, профкома и пр. Дачу пришлось взять.

Я ушёл в исследовательский институт, стал заниматься проблемами экономического моделирования, поступил в аспирантуру и успешно защитил диссертацию по экономической кибернетике. Мой служебный и соответственно материальный статус непрерывно повышались. Мы купили породистую собаку, произвели капитальный ремонт квартиры и стали думать о приобретении автомашины.

Жизнь Наума тоже не стояла на месте. Он получил отличную квартиру в центре города, окончил заочную аспирантуру при Горном институте и защитил диссертацию по охране окружающей среды.

Казалось все мечты нашей молодости осуществились, стали реальностью. Жизнь была благополучно расписана до конца, до смерти. "И всё прекрасно, всё по мне...И вот красотка на коне... а мне хорошо, хорошо..." Но вот, казалось такой прочный, такой устойчивый мир, мир где место каждого было расписано, начал вдруг (вдруг ли?) потрескивать и подрагивать. На горизонте послышались отзвуки далёких громыханий и появились отблески зарниц надвигающейся бури.

Началось, как всегда в истории, с евреев - этой наиболее чувствительной группы населения. Первым ударом по советской идеологии стала Шестидневная война 1967 года, когда "отсталый" и "нищий" Израиль за один час разбомбил так и не взлетевшую египетскую авиацию. Процесс Эйхмана, 6,000,000 погибших и Шестидневная война - эти темы стали занимать всё большее и большее место в общественном сознании не только советских евреев. "Евреи молчания" заговорили. И заговорили они о т.н. "воссоединении семей", о корнях, об исторической родине. Иными словами, заговорили они о желании покинуть великий Советский Союз.