Мечта на обломках - [4]

Придя в себя, я осторожно снял с вешалки белоснежный халат и, сняв с себя одежду пациента, надел чистую рубашку с брюками и накинул его на плечи, краем глаза поглядывая на санитара, и готовый в любую секунду бросится бежать.

Пора убираться отсюда. И только я подумал об этом, как сзади раздался хриплый голос:

— Эй, слышь, а чего сирена ревет?

— Да замкнуло где-то. — Еле сдерживая дрожь в голосе, ответил я не оборачиваясь. — Техники сбились с ног — найти не могут где.

— Черти бы их побрали с этим ремонтом. — Покачал головой санитар. — Третью неделю покоя не дают.

— Это точно! Пойду, место потише отыщу и попробую поспать еще немного.

— Доброго сна! — Пожелал санитар.

— Тебе того же, — ответил я и вышел из гардероба.

Ух! Еще бы чуть-чуть и сорвался бы.

Пора уносить ноги. А то очень скоро весь персонал будет на ногах.

Где выход я помнил ясно. Путь к нему я запоминал и повторял, словно молитву на ночь.

Каждую ночь я мечтал о том, что распахну эти двери и исчезну из этого адского места.

Теперь именно этот момент.

Я побежал в сторону общей столовой. Миновал спальни персонала и оказался на прямом коридоре. Впереди была спасительная дверь. По пути мне встретилось несколько санитаров, но они не обратили на меня никакого внимания и продолжили свой путь куда-то вглубь лечебницы.

Вот он! Путь к свободе — мелькнула мысль, и, повинуясь мимолетному порыву, я побежал к нему. Я свободен!

— Стой! — пронеслось по коридору. — Стой! — Повторилось оно.

Я посмотрел через плечо и увидел бегущую следом толпу.

Как? Как они меня нашли?

Выход был близок. Я чувствовал едва уловимые струи свежего воздуха и мчался к нему изо всех сил. Но у самых дверей, где была разобрана приборная панель, я споткнулся о разбросанные на полу провода. Я вылетел из дверного проема на улицу, ударился плечом о землю, несколько раз перевернулся и застыл лицом к низу. Это конец. Я проиграл. Стук собственного сердца заглушил звук застрявшего в горле рыдания.

Глава 2. Воскрешение

Несколько минут я оставался неподвижен, ожидая, что меня схватят, поднимут, хорошенько встряхнут, мол, что же ты творишь, негодяй, и вернут обратно. Охрану они усилят — это естественно, а после этого, здесь даже утечки воздуха, не то, что побега не произойдет.

Время шло, но ничего не происходило. Я осторожно приподнялся и посмотрел по сторонам — никого и ничего не было. Один большой, широкий луг, усеянный цветами.

Больница тоже пропала, словно испарилась. Я поднялся и посмотрел по сторонам — место знакомое. Но откуда я его помню? Увы, это не один из моих миров, в которых я уже побывал, это нечто особое.

Высоко в небо прорывалась огромная скала. Она брала свое начало глубоко в недрах земли и поднималась в заоблачную высь. Здесь всегда была ночь, и царствовал холод. В призрачной пустоте между ними витал одинокий странник ветер, принося с собой шепот живых и мертвых, духов и богов. Таких скал было много. Сотни, а может быть и тысячи — их никто никогда не считал. Все они были разными, по высоте, размерам и толщине, но в голубом сиянии ночи они казались абсолютно одинаковыми. Некоторые были покрыты лианами, а другие плотными зарослями деревьев, но главное — на вершине каждой была поляна. Огромная или маленькая — не имело значение, важна была удивительная красота каждой. Она убаюкивала, успокаивала и давала душе умиротворение. В призрачном ночном свечении миллионы цветов благоухали как-то особенно сильно, а холодные дуновения ветра бодрили необычайно сильно. Они давали телу бодрость и ясность мысли. Было и еще что-то, едва уловимое и почти незаметное — странное ощущение, которое было трудно объяснить простому человеку.

Я сделал шаг назад, и сел на землю. В моих руках лежала незаконченная рукопись-описание.

Перевернув несколько листов, я прочитал строки вслух:

— Долину заполняли огромные скалы-столбы, всей своей громадой, точно наперегонки рвавшиеся в небо. Они разны по размерам, но одинаковы по красоте…

Я вздохнул и лег на траву. На лице появилась довольная полуулыбка.

Значит, я снова в своих мирах. Снова. Это радует и… настораживает. Неужели я остался лежать там — на холодном асфальте? Если это так, значит, они снова меня вытянут. Найдут способ повторить это.

В любом случае, произойдет это не скоро.

В душе боролось желание вновь насладиться тем недолгим промежутком времени, что отведен мне на эту встречу.

Я вздохнул.

Нельзя об этом думать. Чем глубже я зарываюсь в свои размышления, тем больнее их принимать, и сложнее разобраться в них. Нужно передохнуть, а там поразмыслим над ситуацией.

Немного успокоившись, и побродив по поляне, я уселся под дерево, закрыл глаза и, вдохнув свежий воздух,… закашлялся — он был отвратителен. Словно на помойке. Мне потребовалось невероятное усилие воли, чтоб открыть глаза и оценить ситуацию.

Жаль, но я оказался прав. Вокруг меня стояли сотни баков с гниющим мусором, отовсюду сновали бомжи и рабочие. Они кричали, ругались, махали руками, отовсюду сновали нагруженные мусором грузовики, сбрасывающие его, где попало.

Не веря своим глазам, я поднялся — мир кружился вокруг меня. Разочарование, недоумение и… обида вкрались мне в душу. Я стоял, взявшись за голову и закрыв глаза.