Мечта Мира - [44]

Реи, следивший издали за всем происходившим во дворе дворца, громко застонал; царица приказала продолжать казни. Но в этот момент с улицы донесся скорбный плач и стоны. Все с недоумением переглянулись; но вот послышались голоса: «Фараон вернулся! Фараон идет во дворец!» Вслед за тем раздался стук в ворота.

Теперь Мериамун уже не помышляла более о казнях, а приказала распахнуть ворота и двинулась навстречу Фараону. Во двор вошел запыленный от дороги, истомленный и измученный человек; глаза его сверкали диким огнем безумия; волосы и борода были всклокочены, а лицо так изменилось, что с трудом можно было признать за лицо Фараона Менепта; так оно было искажено выражением горя и ужаса.

Он взглянул на царицу, взглянул на убитых, лежавших у ее ног, и дико рассмеялся.

— А-а! — воскликнул он. — Еще мертвые! Разве нет конца смерти, нет предела ее жатвам? Нет, здесь, как вижу, смерть поработала мало!.. Может быть, и ее рука, наконец, приутомилась! Покажи мне, царица, где твои убитые? Покажи их мне, много ли их?

— Что сталось с тобою, Менепта? Что за странные речи слышу я от тебя! — сказала царица. — Та, которую называют Гаттор, сейчас прошла здесь, — и это — следы, оставленные ею на ее пути… Но говори, что такое с тобой случилось?

— О, я расскажу тебе все, царица! — продолжал Фараон с горьким, душу надрывающим смехом. — Я хочу рассказать тебе веселую повесть. Ты говоришь, что здесь прошла Гаттор, что это — следы, оставленные ею на пути. Ну, а я скажу тебе, царица, что тот, кого Апура называют Иегова, прошел там, по Чермному морю6, и там лежит великое множество: это тоже след, оставленный Им на Его пути!

— Где же твои воины, весь сонм твоих воинов, Менепта?! — воскликнула царица. — Отчего их не вижу я? Ведь осталось же хоть сколько-нибудь…

— Все остались, царица, все, только не в живых, а там… только я один вернулся!.. Они же, как щенки, плавают теперь на волнах Чермного моря и тысячами лежат на его берегах… коршуны клюют их очи; львы пустыни раздирают их тела; все они лежат не схороненные и шлют свои стоны морским ветрам. Слушай меня, я настиг непокорных Апура на берегу Чермного моря! Время клонилось к закату, густая пелена мрака отделяла меня и мое войско от сонма Апура, так что мы не могли их видеть. Но всю ночь я слышал как бы топот десятков тысяч ног, скрип колес, блеяние стад и лязг оружия, голоса женщин и детей, а под утро увидел, что перед ними воды Чермного моря расступились на две стороны и стояли, точно хрустальные стены, оставив между этими двумя водяными стенами сухое дно, по которому спокойно проходили Апура. Тогда я поднял своих военачальников и приказал своим воинам преследовать Апура; те, повинуясь моему приказанию, устремились за ними. Но колеса наших колесниц вязли в мокром песке, так что прежде, чем все мои воины успели спуститься на дно моря, Апура уже вышли на тот берег. Вдруг, когда я последним из всех спускался на дно моря, грозный ветер, бушевавший всю ночь и все это время, внезапно стих, — воды моря сшиблись со страшным шумом и потопили всех воинов Кеми со всеми их колесницами и конями. Я же успел повернуть своих коней и бежал назад. На мгновение мои воины, кони и колесницы всплывали, затем шли ко дну, а люди, точно щепки на хребтах волн, ныряли, пока их не выбрасывало на берег. Только один страшный вопль вознесся к небесам, и затем разом все смолкло: от всех моих сонмищ остался только я один, чтобы пересказать людям об этом.

Все слушавшие этот ужасный рассказ громко застонали от скорби.

— И все будет так, — произнесла царица, — пока эта ложная Гаттор будет пребывать в нашей родной стране Кеми!

В это время снова послышался стук у ворот, и чей-то голос прокричал: «Отворите! Отворите! Посланный к царице, жене Фараона».

Мериамун приказала отворить ворота, хотя знала, что посланный принес недобрые вести. Вошел человек, в глазах которого светился ужас, а уста заикались, так что он не мог выговорить ни слова. Царица приказала подать ему кубок вина, — он выпил и, упав на колени перед царицей, так как не узнал Фараона, произнес, запинаясь:

— Пусть царица простит меня и отвратит гнев свой от меня! Вести мои недобрые. Многочисленное войско идет на город Он, войско, собранное со всех стран, от народов севера из страны Тулища, из Шакалишу и Лику, и от Шаирдана. Они быстро надвигаются, грабя и разоряя все по пути: там, где они прошли, не остается ничего, кроме опустошенных полей и курящихся развалин городов и селений да тучи хищных коршунов над телами людей!

— Ну, что же, все? — спросила царица с видимым спокойствием.

— Нет, Мериамун, жена Фараона, не все еще! — продолжал гонец. — С войском этим надвигается еще и многочисленный и сильный флот из восточного устья Сихора; на судах сидит 12.000 отборного войска, лучших воинов Акуаиуша, сынов тех людей, что разорили Трою.

Громкий вопль вырвался у всех слышавших эту весть. Мериамун сказала:

— Вот и Апура покинули нашу страну, по вине которых, как вы говорите, обрушились на Кеми все несчастья и беды. Они бежали, эти Апура, а проклятье, тяготеющее над нашей бедной страной, осталось, и все так будет до тех пор, пока ложная Гаттор будет пребывать в земле Кеми.