Мечом раздвину рубежи - [48]

– Сомневаешься, нужна ли великому князю твоя служба? Зачем он взял тебя, единственного из всех прежних Олего-вых военачальников, в поход и назначил главным воеводой всего войска?

– Дабы развести меня со Свенельдом, иначе в отсутствие великого князя мы можем перегрызть друг дружке глотки. А держать обоих под своим присмотром в походе нельзя – только мне и Свенельду по силам с малой дружиной сохранить на Руси покой и защитить от набегов ее кордоны.

– Вижу, ты не веришь в чистоту помыслов великого князя,– с сожалением произнесла Ольга.– Хорошо, давай говорить по-другому. Твой меч принадлежит Руси? Так заботься в походе о ее благе, а это прежде всего сохранение жизней ее сынов, коих она доверила тебе, главный воевода Асмус! Не допусти, чтобы хоть один из них погиб напрасно, веди их в бой так, чтобы как можно меньше русичей остались пеплом погребальных костров на чужой земле! Разве это не твой долг главного воеводы? Спросишь, как сделать это, ежели над тобой стоит великий князь, верховный предводитель войска? Не мне учить тебя, который много старше меня и опытней, однако позволю, как женщина и жена, привести пример из супружеской жизни. Кто глава семьи? Конечно, муж. Но разве не бывает так, что на деле в семье верховодит внешне тихая и неприметная жена, а муж, считая себя ее грозным повелителем, сам о том не догадываясь, во всем следует ее воле и поступает так, как она решила? И добивается умная жена этого не тем, что дает советы мужу или, того хуже, навязывает ему собственную волю, а тем, что хорошо знает, что, когда и как ему сказать. Просто сказать, а не учить, самой спросить у него совета, не позабыв высказать свое мнение и толково разъяснить, отчего другие мнения не пригодны. Неужели до подобных уловок на Руси могли додуматься только женщины, но никак не убеленные сединами многоопытные воеводы?

– Я хорошо понял тебя, великая княгиня. А теперь постарайся правильно понять меня. Я – мужчина, воин, внук Перуна, и не мне на старости лет пользоваться женскими уловками. Великий князь желает получить мой совет – он услышит его на воеводской раде, а принять его или нет, пускай решает сам. А за пролитую напрасно русскую кровь истинный виновник ответит перед судом богов.

– Полагаю, что ты прав, воевода,– с горькой усмешкой сказала Ольга.– Действительно, зачем тебе, внуку Перуна и воину, утруждать себя какими-то уловками, тем паче женскими? Что тебе до того, какой ценой оплатит Русь тот или иной бой? Даже закончись поход неудачей, что тебе до этого? Твое имя покрыто заслуженной славой, ты не знал поражений ни с Аскольдом и Диром, ни с Олегом, а потому весь позор ляжет на великого князя, впервые взявшегося за столь важное и сложное дело. Да и совесть твоя будет чиста – разве не давал ты великому князю советов на воеводской раде, а внял тот им или нет, уже его, а не твое дело… Имела я к тебе еще одну просьбу, да вижу, что и она будет для тебя излишней хлопотой, недостойной такого воеводы, как ты…

Ольга, якобы поправляя разметанные ветром волосы, прервала речь, вскинула обе руки к голове, скользнула, словно ненароком, глазами по Асмусу. Нахмурив лоб, плотно сжав губы, заложив руки за спину, тот продолжал размеренно шагать по тропинке. Неужели не спросит, в чем должна была заключаться вторая просьба Ольги? Не спрашивает! Что ж, тогда не следует больше вести разговор на эту тему и ей, у нее, женщины и великой княгини, достоинства не меньше, чем у любого воеводы, каким заслуженным он ни являлся бы.

Ольга закончила приводить волосы в порядок, сделала еще несколько шагов рядом с Асмусом, остановилась.

– Благодарю за прогулку, воевода. Я сказала тебе все, что хотела… вернее, что смогла. Вижу, душой ты на пристани, ступай туда, я не хочу тебя неволить. Не знаю, свидимся ли еще до отплытия, а потому желаю удачи в походе, и да хранят тебя наши боги.

Асмус тоже остановился, повернулся к Ольге. Приложил руку к груди, отвесил ей низкий поклон.

– Пусть хранят они и тебя, великая княгиня. Будет воля Неба – встретимся после похода. Прощай.

Уставившись взором в дальний конец тропинки, Ольга размышляла. Правильно ли она поступила, затеяв этот неудачный разговор с воеводой? Не сообщит ли он о нем Игорю? Но с какой стати и для чего? Разве в ее просьбе помогать советами великому князю есть что-либо предосудительное? Почему она, как и всякая любящая жена, не вправе желать мужу успеха в делах и использовать для его достижения любую возможность? А советы многоопытного воеводы Асмуса, будь они высказаны на воеводской раде в кругу соратников или наедине с великим князем, служили не только успеху похода и возвеличиванию ее мужа, но и приумножению славы всей Руси.

Кстати, почему она сочла, что состоявшийся разговор оказался неудачным? Неужто воевода напрочь забудет о ее советах и не постарается использовать приведенный ею пример умной жены в разговорах с великим князем? Постарается! Ведь вовсе не в запальчивости она наговорила Асмусу много неприятных слов в конце разговора, а вполне осознанно, зная по себе, что незаслуженная обида долго жжет сердце, сидит в душе как заноза, заставляя часто возвращаться в мыслях к тому, кто тебя обидел, и к обстоятельствам, когда это случилось. Поэтому, воевода, ты не раз вспомнишь советы Ольги, а поскольку ты действительно радеешь за Русь, то любыми способами станешь отговаривать великого князя от совершения необдуманных, пагубных для судьбы похода поступков. Но мысли, пусть самые умные, однако не совпадающие с мнением Игоря, самолюбивый Игорь отвергнет, и тебе, Асмус, чье сердце будет рваться на части из-за пренебрежения великого князя к твоим советам, волей-неволей придется использовать то, что ты сегодня презрительно назвал «женскими уловками».