Мечи и темная магия - [112]

— Смотрите! — ошеломленно пробормотал Руб. — Смотрите, оперение словно… слизывает все лучи света, которые на него попадают. Может быть, они кормятся светом, как растения…

Он высоко поднял маленькую раскрашенную пластину, показывая безмолвным хозяевам, которые были теперь в каких-то десяти метрах от них.

Слаймеры замерли. Плавное согласованное движение давалось им без труда, как будто бы у них был единый разум. Их маленькие рты зашевелились, и негромкий легкий шелест пронесся над всей толпой. После долгой паузы их фаланга расступилась, и один из слаймеров, крупнее остальных, выскользнул вперед. В его движении угадывалось безграничное изумление. Наконец приблизившись к Рубу, он уселся на корточки, и Руб увидел узкие радужные оболочки, белые, словно замороженные, вокруг громадных черных зрачков.

Существо медленно протянуло гигантскую ладонь с вытянутыми, изящно очерченными, словно папоротниковые вайи, пальцами. Слаймер дотронулся — едва ощутимо — до разноцветной руны мастера-колориста, и из крохотного рта донесся шепот. Руб указал на пластину, затем ткнул пальцем вверх, на высокий свод Сот. Слаймер посмотрел туда, затем кивнул и воздел ладони, приглашая, выражая свое согласие.

Жак снял с себя кузов, отвязал первый рулон длинной лестницы, и по толпе странных существ прокатился шепоток, похожий на прибой призрачного моря, который отдался эхом от массивных сводов. Руб жестами изобразил, как раскатывает лестницы до самого верха, а Кьюджел с Бронтом показали молотки и болты с крюками и кольцами, на которых должна была крепиться лестница.

Старший кивнул, и его соплеменники принялись за дело. Они затащили первую лестницу на головокружительную высоту и раскатали вниз, тогда как их товарищи уже подхватывали другие рулоны и поднимали их еще выше…

— Ну, чудеса! — проворчал Жак. — Неужели нам и трудиться больше не придется?

— Никому, кроме меня, насколько я понимаю, — сказал Руб, задирая голову к невероятным, сверкающим драгоценными камнями высотам.

— И как ты думаешь справиться на такой высоте? — негромко поинтересовался Бронт.

— Мой добрый Бронт, — слабо улыбнулся Руб, — об этой части задания я стараюсь не думать.

И, затянув покрепче патронташ с красками, Руб начал подниматься. Слаймеры возносили леса все выше, и все выше забирался Руб. Он был привычен к высоте, однако четыреста локтей вверх далеко превосходили самые высокие леса, на которых ему доводилось когда-либо работать. Но его страх, хотя и немалый, странным образом затих при виде сияния, к которому он приближался. Кристаллы, до которых он дотрагивался, пробуждали удивительные образы внутри его. Он видел — казалось даже, что вспоминал, — земли, которые ему и не снились: обширные пространства с пейзажами дикой, неземной красоты, многочисленные солнца, золотящие поверхности морей в тех мирах, о которых он ничего не знал, полных оттенков, неуловимых человеческим глазом…

И вот он добрался, почти не сознавая того, до верхней точки Сот, где по обнаженным камням тянулся абстрактный узор. Привязавшись к лестнице ремнем, Руб вгляделся в первую из рун, доставая кисть. Сам не зная как, он выбрал оттенок и нанес его, затем выбрал другой — он так и не понял, по чьей подсказке работает. Это его нервы исполняли работу, его позвоночник, по которому пробегали мурашки непонятного страха, непонятной радости. В какой-то миг, почти не сознавая себя, Руб пробормотал:

— Я зажат в руке времени, рисую будущее…

Спустя неизвестный для него промежуток времени Руб нанес последний мазок и с непонятной неохотой принялся спускаться по пролетам головокружительной лестницы. Он был измотан до предела, однако в душе ликовал. Пока он спускался, дюйм за дюймом, целые сонмы слаймеров проносились мимо, спеша взглянуть на его работу.

Он спускался, а они рвались наверх, к руническому гроту, желая увидеть, еще и еще раз, и вскоре Хрустальные Соты наполнились шепотом и тревожным дыханием. Отрицание и сомнение, тревога и недоверие слышались повсеместно, и настойчивый боковой ветер сметал роящиеся тени, внушая трепет, опровергая, подтверждая возможность… изумление… откровение.

Руб увидел, что все уже затянули ремни, готовясь к обратному путешествию, только Жак, наоборот, снял с себя все.

— Ты бросишь здесь свою упряжь? — спросил Руб.

— Ну разумеется! Я подумываю о том, чтобы оставить свое ремесло благодаря твоей щедрости, Бронт. К тому же каменотесы внизу копошатся, — (и действительно, снизу доносился грохот и лязг, шум с новой силой разносился по шахтам), — а налегке драться сподручнее… А куда подевался Кьюджел?

— Как же, — удивился Бронт, — он ведь секунду назад был здесь!

Над ними промелькнуло что-то, и все задрали головы. Сверху настоящим водопадом стекали слаймеры, направляясь к ним. Их вел старейшина в серебристом оперении. Они сгрудились вокруг художника и его товарищей. Но когда старейшина сосредоточил на них взгляд лучистых глаз, по толпе прошел тревожный шепоток и появилось еще два существа, волоча Кьюджела, в руках которого до сих пор были красноречиво зажаты молоток и вещевой мешок, наполовину набитый кристаллами.

Когда Кьюджела подвели к старейшине, он приготовился оправдываться и объяснять свое недостойное поведение, однако слова застыли в горле, как только он заглянул в сверкающий лабиринт, отраженный в глазах слаймера. Он увидел в его глазах… благоговение. Другого слова было не подобрать.