Меченые злом - [51]

– Рабочий день уже давно закончился, – воинственно поддержал его Артем.

– Конечно. Интересно, кто это может быть?

– Какая разница. Кто бы он ни был, третий в нашей компании – лишний.

Они снова рассмеялись, но уже не так весело. Телефон не умолкал.

– Нет, ну что ему нужно!? – гневно спросил эксперт.

– Наверное, этот телефон беспокоится, чтобы ты не остался без работы.

– Да-а, он очень заботливый…

Не утихающие телефонные звонки уже не только раздражали, но начали вызывать гнев.

– Может, бросить в него чем-нибудь потяжелее? – высказал идею Артем.

– Нельзя. Нет, точно говорю – нельзя, – с пьяным упрямством боднул головой.

– Думаешь, не попаду?

– Попадешь. Верю. Но – нельзя. Это мой инвентарь. Я за него в ответе.

– Ну, раз так, значит, тебе все-таки придется поднять эту чертову трубку. Иначе я за себя не ручаюсь.

– Ты считаешь, что я должен…

– Поднимай! – рявкнул майор. – Все равно не отвяжутся. Похоже, они уже позвонили охране лаборатории.

– Выпал один светлый вечер за весь месяц и тот испохабили… интересно, кто? – Горюнов с видом мученика взял трубку. – Слушаю… А помедленней нельзя!? Кого? Такие здесь не пробегали. Очень нужен? Вот привязался… Что? Ну, если так… А как ты нас нашел?

Понял, понял, передаю… – Он обернулся к Артему. – Оказывается, это тебя. Похоже, чтото очень серьезное. Меня твой прохиндей послали так далеко, что отсюда не видно.

– Майор Чистяков! – рявкнул в трубку разозленный Артем. – Кто это? Сипягин!? Чтоб тебе было пусто… Что там у нас опять стряслось?

Выслушав взволнованный и сбивчивый рассказ старшего лейтенанта, Артем побледнел словно полотно. Он медленно передал телефонную трубку Горюнову и невидящим взглядом уставился на темное окно.

– Артем Саныч? Что с тобой!? – воскликнул испуганный эксперт.

– Капитан Гольцова… в реанимации. Парни из линейного отдела милиции нашли ее час назад в районе вокзала.

– Как?..

– Ножом, – понял недосказанное Артем. – Сипягин говорит, что на ее теле живого места нет. Всю истыкали.

– Есть надежда, что выживет?

– Врачи утверждают, что жизненно важные органы не задеты. Но она потеряла слишком много крови. А это очень плохо.

– Да уж…

– Пойду я, Серж. Мне нужно, во-первых, попытаться с нею поговорить (если, конечно, это возможно), а во-вторых, осмотреть место происшествия – по горячим следам.

– Если очнется, передай от меня лучшие пожелания. Я с нею, увы, лично пока не знаком, но говорят, что она очень даже ничего. Жаль терять такие кадры… От всех криминалистов привет передай, чтобы побыстрее выздоравливала.

– Непременно передам. Спасибо за угощение. Бывай…

Майор быстро ушел. Помрачневший Горюнов с сожалением посмотрел на остатки спирта в колбе и с трагическим вздохом водрузил ее на прежнее место – в шкаф.

Импровизированная вечеринка явно не задалась. А как все хорошо начиналось…

Глава 16

"Утро красит… ля-ля… цветом, стены древнего Кремля… Ля-ля-ля…", – бодро и весело напевал Саюшкин, направляясь по асфальтированной дорожке к своему дому. День и впрямь начинался прекрасно. Он хорошо выспался, затем плотно перекусил у Сурена – армянина, который держал маленькую прелестную кофейню; она работала с шести утра до часу ночи.

А после Леха зашел на вещевой рынок, где битый час точил лясы с одной хорошей девушкой по имени Валентина. Она явно была к нему неравнодушна, и беспредметный разговор, полный прозрачных намеков и завуалированных комплиментов, доставил Саюшкину истинное наслаждение.

С девушкой вор был накоротке чуть больше пяти месяцев. Знакомство состоялось как в душещипательном киносериале: пошел на вещевой рынок, чтобы купить себе брюки, а вышел из палатки Валентины едва не ее задушевным приятелем. Конечно, Леха умел втираться в доверие к людям, – "специальность" располагала к большой контактности – но здесь был не тот случай.

Они понравились друг другу с первого взгляда. Ну бывает так между людьми: едва сказали несколько слов, а уже чувствуют взаимную симпатию и притяжение. Случается и обратный вариант: стоит только посмотреть на чье-нибудь лицо (часто вполне симпатичное), как оно почему-то кажется рожей со свиными глазками, которые нередко глядят на тебя точно с такой же антипатией.

Валентина и Саюшкин виделись редко – от силы раз в неделю. И чаще всего на рынке.

Недорого, но прилично одетый мужчина – а Леха тщательно следил за своей одеждой – нравился девушке все больше и больше. Он не позволял себе грубостей и пошлостей, был весел, остроумен, немножко болтлив (но женщины любят, когда у мужчин, ко всему прочему, еще и хорошо подвешен язык) и достаточно щедр – Саюшкин иногда дарил ей цветы и милые, недорогие безделушки, купленные здесь же, неподалеку, на лотках.

В разговорах Валентина и Леха никогда не касались сугубо личной жизни друг друга. На эту тему они наложили молчаливый и единогласный запрет. Но как-то так вышло, что Валентина и Саюшкин достаточно быстро определились в главном – они были холостыми.

По крайней мере, если судить по паспортным данным. А большего им и не требовалось.

Иногда Саюшкин представлял Валентину на месте законной жены, и ему казалось, что это было бы здорово. Но потом его мысли плавно перетекали на сварливую личность своей сожительницы Верки, и он тут же, мысленно ужасаясь, отказывался от мечтаний.