Меч Владигора - [14]

— Огненный порошок тоже попал сюда из Чуждой реальности, его эпоха еще не настала, — продолжил Белун. — И боюсь, что этого, как и многого иного, уже не исправить. Изменения Времени набирают силу. Несколько маленьких камешков, упавших с горной вершины в опасном месте, увлекают за собой десятки, сотни других, чтобы огромной лавиной обрушиться на ничего не подозревающих жителей предгорья.

— Надеюсь, Учитель, ты прибегнул сейчас к иносказанию? — оторопев, спросил Владигор. — Ведь Синегорье не может так запросто исчезнуть! Скажи, ты преувеличиваешь опасность?!

— И да, и нет, — с невыразимой печалью в голосе ответил старик. — Поднебесный мир не перестанет существовать, а его народы, пожалуй, даже не обратят особого внимания на происходящие с ними и вокруг них большие перемены. Но все-таки это будет уже совсем другой мир, другая реальность. Трудно предугадать, что именно исчезнет, как изменится Карта Судеб. Однако станет ли новый мир лучше или хуже нынешнего, прекрасней или уродливей, воцарятся ли в нем Правда и Совесть или победу одержит Злыдень — это во многом решается сейчас. И от тебя, посвященного богами в Стражи Времени, в очень большой мере зависит Судьба Грядущего.

Владигор молчал, пытаясь осмыслить слова чародея. Сущность Времени не была для него тайной за семью печатями. Он не забыл уроки Белуна, преподанные ему в Белом Замке, и понимал — хотя бы в общих чертах — значение перекрестков Истории.

Любой странник, оказавшись на распутье и не зная верной дороги, рискует ошибиться и свернуть на опасную стезю. Сперва он вряд ли заметит оплошность, но в конце концов, забредя в лесную глушь или к разбойничьему логову, будет вынужден испить до дна горькую чашу своего промаха. Такое же случается на крутых поворотах Истории с целыми народами… Поэтому главное предназначение Стража Времени — оградить соплеменников от неверного выбора, не позволить Злой Силе увести их в лабиринты забвения и нищеты.

— Что ж, ты прав, — вздохнул Владигор. — С волчьими жрецами я разберусь позже. Тогда скажи, Учитель, куда сейчас лежит мой путь?

Старик впервые за эту ночь улыбнулся и ответил:

— Сразу в две стороны, сынок, причем — в противолежащие.

— Опять загадками говоришь, — проворчал князь.

— Верно, — согласился Белун. — Только те загадки не я придумал. Они из Чуждой реальности, из разночтения в пророческих словах. По «Серебряной книге Перуна», ты, князь, появишься в Поскребе, дабы проявить свое почтение к тамошним жителям-поморам. А по скрижалям в Пещере Посвященных, молодой Страж Времени в те же дни начал свой трудный путь к южным пределам — к морю Таврийскому.

— Так что ж мне теперь, — вспылил Владигор, — на две половинки раздернуться? Как могу одновременно то и другое делать, туда и сюда поспеть?! Врут твои пророчества!..

— Не врут, сынок, а две правды дают. Одна — для общего глаза, другая — для посвященных, не более.

— Но как такое может быть? Разве правда не едина?

— Когда само Время расколото, мы, чародеи, в своих действиях вынуждены блюсти хотя бы видимость двойной правды, чтобы уберечь от раскола уже не только Время, но и Пространство. Если предначертано быть князю Владигору в двух местах одновременно, то мы так и сделаем.

Белун громко хлопнул в ладоши и, повернувшись ко входу в пещеру, крикнул:

— Давай, дружок, покажись князю!

Еловые ветви, прикрывавшие вход, раздвинулись. В проеме обрисовался темный силуэт. Чуть помедлив, незнакомец шагнул в круг света и властно произнес:

— Долго ждать заставляете, милейшие. Али чина моего не признали?

Владигор, удивленный резким тоном пришельца, неторопливо поднялся и молча положил ладонь на резную рукоять своего кинжала.

— Разумно, князь, — уже гораздо мягче сказал пришелец. — В здешних местах клинок бывает куда красноречивей любых слов.

Князь вгляделся в незнакомца — а не встречались ли они прежде? — и опешил. Перед ним стоял сам… князь Владигор!

4. На пути в Мозынь

Уже третий день он ехал, никуда не сворачивая, вдоль извилистой кромки Борейского моря, мимо ветвистых деревьев и неглубоких ручьев, сбегавших вниз по голым камням. Его ближайшая цель — город-крепость Мозынь — должна была вскоре показаться из-за прибрежных скал.

Холодный ветер пронизывал до костей, с низких свинцовых небес накрапывал мелкий противный дождь. Но Владигор почти не обращал внимания на все эти дорожные неудобства. Сейчас его радовала сама возможность беззаботного путешествия, хотя бы и не слишком долгого (хлопот будет предостаточно, когда он приедет в Мозынь), зато — впервые за многие месяцы — позволяющего побыть наедине с собой.

Жалел он лишь о том, что под седлом у него не верный златогривый Лиходей, а норовистая каурая лошадка из дружинной конюшни. Однако ничего не поделаешь: Лиходея пришлось одолжить на время «князю» Филимону. В противном случае хитроумный план, задуманный чародеем, мог развалиться, едва начавшись.

А придумано было неплохо…

Признав в незнакомце самого себя, Владигор от удивления даже рот раскрыл, как мальчишка. Его двойник рассмеялся и сказал, обращаясь к Белуну:

— Да, хозяин, давненько не приходилось мне видеть онемевшего Владигора! Может, ты не только меня, но и его чуток заколдовал?