Меч обнажен - [35]

Глава 10 Письма и ещё письма

— Так чем же настолько интересен этот американский сержант? — Дирк неустойчиво балансировал на подлокотнике бамбукового садового кресла. — Три дня вместе. Даже теперь ты убегаешь с ним, когда Кип приглашает нас испытать его новую машину, а американские девушки затеяли пикник. Они нас без конца спрашивают про бесстрашного мистера Ван Норриса…

Тщательно нацеленная диванная подушка не только заставила насмешника умолкнуть на мгновение, но и бросила его задом на весьма жёсткий пол клубной веранды.

— Прекрасный выстрел! — зааплодировал Кип Ворст.

— Как только ты пожелаешь стать моим бортовым стрелком, Лоренс, только скажи! Хлоп, прямо в середку, и ты его достал — да ещё так чисто!

— Это чисто? — вспылил Дирк, бережно проверяя целостность своей персоны. — Во мне полно заноз! Нет, Лоренс, после этого мы не хотим видеть тебя рядом. Ты слишком грубо играешь! Я теперь с неделю не смогу даже сидеть. И тему ты не сменишь. Почему вы уходите с этим сержантом каждый день пополудни?

Лоренс опорожнил бутылку коки себе в стакан.

— Я хожу в школу.

— В школу? — заинтересовались собеседники. — Но что за школа? Где?

— Я учусь ходить.

Он заметил поспешный взгляд Дирка на его ногу, так же как и попытки Кипа не смотреть туда вообще.

— Чарльз Кована…

— Чарльз — кто? Это не похоже на американское имя.

— Самое натуральное американское. Этот сержант — чистокровный индеец сиу.

— Индеец! Но он выглядит так же, как ты или я! — возразил Дирк. — У индейцев длинные носы и раскрашенные лица и… и… я точно говорю вам, я знаю, я видел их много раз в американском кино!

— Уж к этому-то времени, Дирк, — засмеялся Лоренс, — тебе следовало бы уяснить, что американская жизнь вовсе не похожа на их кино. Прошло много лет с тех пор, как индейцы носили боевую раскраску и украшения из перьев. Теперь кое-где в армии служат коммандос, обученные, как сержант Кована. Но сейчас он уже занимается в стрелковой школе. А вот, — он посмотрел на гравийную дорожку, — идёт Сиболт с почтой.

Этого магического слова оказалось достаточно, чтобы вымести все мысли об индейцах из голов его друзей. Ему не хотелось объяснять всю подноготную этих послеобеденных уроков. Даже человек, полностью владеющий своими мышцами, может обнаружить, что они устали. А Лоренс знал, что его мускулы почти полностью истощены. Но у него оставалось так мало времени, и сержант знал столько такого, что могло означать жизнь или смерть за морем — как ходить, не издавая звуков, как ползти невидимым, пользуясь каждым клочком прикрытия, и даже как заставить человека замолчать — захват — поворот!

Он может носить ярлык «калеки», но он не будет совершенно беспомощным. Как говорил Пит, два глаза, две руки, две ноги, всё в хорошем рабочем состоянии — это то, за что можно быть благодарным. И теперь он учился их использовать так, как никогда не стремился использовать раньше.

— Одно для тебя, Лоренс. Нет, два. И кто же эта прекрасная леди? — Дирк держал бледно-серый конверт как раз вне досягаемости, пока Лоренс внезапно не вырвал свою собственность. Он прочёл обратный адрес на тыльной стороне и затем кивнул.

— Она леди и прекрасная. В этом ты прав, Дирк.

Но, к разочарованию остальных, он сразу засунул нераспечатанное послание в карман рубашки и вскрыл другое письмо. Оно было проштемпелёвано в городе Лоренса, но он не узнал почерк. Его глаза быстро пробежали по строчкам.

«… так жаль, что ваше письмо не пришло сюда днём раньше, потому что я поняла по штемпелю, что вы наконец-то достигли нашей страны и теперь в безопасности. Но Лоренс уже отбыл в лагерь. Я переслала ему письмо. Если вы окажетесь поблизости от Фрипорта, пожалуйста, не колеблясь приходите к нам. Мы обидимся, если вы этого не сделаете. После всех этих лет дружбы между вами и моим сыном, я чувствую, будто хорошо знаю вас.

Я уверена, что вашему кузену мистеру Ван Остеру, приезжавшему увидеться с Лоренсом в прошлом месяце, удастся в конце концов связаться с вами. Он был так разочарован, когда мы не смогли снабдить его вашим нынешним адресом или дать какой-нибудь ключ к вашему местонахождению».

«Вашему кузену мистеру Ван Остеру». Да, действительно, так и сказано. Он прочитал абзац дважды. Кто такой Ван Остер и почему он пытался добраться до Лоренса через американского Лоренса? Надо сразу написать Лоренсу — да, вот его армейский адрес в конце страницы. Но кто такой Ван Остер?

Было уже около двенадцати, вскоре Пит должен был вернуться на ланч. Может, у него найдётся какой-нибудь ключ к таинственному Ван Остеру. Насколько Лоренс помнил, у них вроде бы не было родственников с таким именем. Но он не был знатоком фамильного древа. А жизнь с йонхеером отгородила его от большинства контактов со своим собственным поколением. С осиротевшим ребёнком в доме взрослых обращались в основном как со взрослым — и то когда он не был совершенно без присмотра. Ван Остер мог, вероятно, быть кузеном, о котором он никогда не слышал. В конце концов, юноша не мог вообще припомнить, чтобы йонхеер когда-либо обсуждал с ним семейные дела. Но Пит мог бы знать.

К сожалению, Пит был уже глубоко погружён в профессиональную беседу с американцем, носившим крылышки и серебряные капитанские нашивки. Так что роль Лоренса свелась к тому, чтобы сидеть тихо и делать вид, что он осмысленно прислушивается к потоку технических подробностей, в котором мало что понимал. Капитан никак не желал оторваться от разговора до тех пор, пока от десерта не остались только воспоминания. А потом Пит объявил, что у него времени только на одну сигарету, прежде чем он отправится обратно на аэродром.