Меч Ислама. Псы Господни. - [7]

Продвигаясь к востоку и вверх, к горам Кадиньяно, Просперо к полудню вышел на маленькую площадь перед крошечной церквушкой, где ряды акаций квадратом обрамляли травянистую лужайку. Это было красивое мирное местечко, полное солнечного света и аромата цветов, свисающих словно золотые кисти с перистых ветвей. Он остановился, чтобы подождать своих людей и собрать их вместе, поскольку пятеро из них, пострадавших от неприятеля в ходе рейда, отстали от отряда.

Отдаленный звук осипших от выпивки мужских голосов донесся из аллеи слева от церкви, расположенной чуть выше уровня площади, шесть ступеней вели под ее арку. Пока Просперо прислушивался, внезапно раздался треск, как будто под тяжелыми ударами рвалась ткань. Смех усилился, потом ослаб, а затем послышался крик женщины, зовущей на помощь.

Просперо и его люди вихрем взлетели по ступеням. Темный проход стискивали две высокие стены. Правая снизу доверху увита плющом. Через двадцать шагов сумрак развеялся и сменился сиянием солнца у входа в дом. Дверь болталась, почти сорванная с петель. Именно сюда привели Просперо повторяющиеся крики, перемежавшиеся взрывами гнусного хохота.

Просперо остановился в дверях, чтоб осмотреться. Он кинул беглый взгляд на широкий двор с зелеными лужайками и подстриженными живыми изгородями, цветущими кустами, мощным фонтаном и бассейном, белыми мазками статуй на зеленом фоне. За всем этим великолепием виднелся широкий фасад дворца, отделанный черным и белым мрамором, с изящной колоннадой в римском стиле. Просперо лишь мельком взглянул на дом. Прежде всего он заметил юношу в простой ливрее, выдававшей в нем слугу. Он ничком лежал на траве, странно скрючившись, раскинув руки. Рядом с ним сидел человек постарше, уперев локти в колени и поддерживая руками голову; между пальцами у него ручьями текла кровь. Непрекращающиеся крики заставили Просперо перевести взгляд на убегавшую в страхе женщину. Платье лохмотьями висело вокруг ее талии. Пара мерзавцев с гиканьем и хохотом ломилась за ней через кусты, а чуть поодаль, слева от Просперо, у высокой стены сада стояла другая женщина, высокая, изящная и стройная, глядя широко раскрытыми глазами на еще одного бандита.

Впоследствии, пытаясь восстановить в памяти ее образ, Просперо смог вспомнить лишь, что она была одета в белое платье, почти без украшений, подчеркивавшее красоту ее темных волос. Так мимолетен был его взгляд, так сосредоточен был он на приведшей его сюда цели, что больше ничего не заметил.

Он отступил с порога, дав проход своим людям.

— Положите этому конец, — резко бросил он.

Немедленно полдюжины солдат бросились за двумя, что преследовали женщину в глубине сада, и остальные — к мерзавцу, угрожавшему даме в белом.

Бандит развернулся, заслышав шум за спиной, и скорее инстинктивно, чем по какой-то другой причине, потянулся за мечом. Но люди Просперо набросились на него, не дав возможности даже обнажить оружие. Его стальной шлем был сбит, ножны и пояс сорваны, ремни доспехов срезаны ножом. Удары копий подгоняли его, лишенного доспехов и оружия, к двери, а древки обрушивались на плечи до тех пор, пока он не завопил от боли и ужаса, ощупью пробираясь вперед. Два его товарища шли, понукаемые таким же образом, пока один из них не свалился без чувств, получив крепкий удар древком по голове. Тогда его схватили за ноги и поволокли вниз по аллее следом за его приятелями. Протащив по лестнице, солдаты вынесли бандита на маленькую площадь, не обращая внимания на то, что голова его билась о ступени, и наконец бросили на лужайке под акациями. Следовавший за ними по пятам Просперо не собирался дожидаться здесь (как и где бы то ни было) благодарности спасенных. Безотлагательность его миссии не позволяла ему задерживаться.

Во второй половине дня, вымотанный и обессиленный этим заданием, Просперо посчитал его выполненным, порядок был восстановлен, и он вместе с группой соратников отправился наконец в герцогский дворец, чтобы предстать пред своим отцом.

Они прошли по Сарцано, а затем поднялись по крутым улицам, ведущим к Сан-Лоренцо и герцогскому дворцу. Хотя грабителей не было больше видно, город бурлил, и путь Просперо лежал по шумным улицам, запруженным людьми, двигавшимися в том же направлении, в гору.

По мере продвижения к нему присоединялись и другие группы, возвращавшиеся с аналогичных заданий. Одной из них командовал Каттанео. Когда они добрались до Сан-Лоренцо, с ними было уже полторы сотни человек. Они образовали довольно плотный отряд, сопровождаемый благосклонными взглядами граждан побогаче и проклятиями бедноты, обиженной на учиненные репрессии и грубость.

Методы Дориа были мягче. В то время как Просперо разбил пятьсот солдат на подразделения по двадцать пять человек в каждом, чтобы дубинками принудить грабителей к порядку, адмирал выстроил двести человек в цепь через половину города, затем выслал четыре команды, по сотне в каждой, бить в барабаны и трубить в трубы, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы обратить грабителей в бегство. Подонки из черни отступили в свои трущобы, а французские мародеры Фрегозо, по возможности без сопротивления, отправлялись в части, расквартированные в бараке напротив Каппучини, к которым они были приписаны. Таким образом Дориа обезопасил себя от негодования, объектом которого стал Просперо, ведший свою растущую армию к герцогскому дворцу.