Меч Ислама. Псы Господни. - [13]

Но все было напрасно. Ничто не могло убедить Монкаду. Все знали, что на помощь Филиппино шел флот под командованием Ландо. И как только он прибудет, шансы на прорыв блокады исчезнут. Любые проволочки крайне нежелательны.

На этом заседание было прервано, и капитаны разошлись, чтобы приступить к необходимым приготовлениям.

С самого начала вся эта затея была обречена на провал. Внезапность нападения — вот единственный способ одержать победу над сильной армией, если ваша слаба. Но этот шанс, могущий принести легкий успех, Монкада упустил.

В темные предрассветные часы одного из тихих дней в конце мая флот под командованием самого наместника покинул рейд у высот Позилипо и подошел к восточным берегам Капри, когда утесы острова уже начали розоветь под первыми лучами зари. Капитаны хотели выйти в полночь, чтобы под покровом темноты лечь в дрейф и дождаться подхода Филиппино, который двигался через Салернский залив. Но они так замешкались, что враги заметили их при свете дня до того, как скалы Капри успели их укрыть.

Внезапность была потеряна. Хуже того, Монкада, этот бесшабашный солдат удачи, вот уже тридцать лет игравший с судьбой, подготовился к битве, как к свадьбе. Он высадил свою армию на остров и устроил празднество. После этого монах отслужил молебен. И когда наконец Монкада вышел в море, чтобы встретить галеры Филиппино, шедшие для удобства маневра в кильватерном строю, то сделал это так безрассудно и шумно, словно в Венеции на водном фестивале в дни карнавала.

Просперо, получивший под свое командование «Сикаму», одну из лучших неаполитанских галер, наблюдал за всем этим, терзаясь мрачными предчувствиями. Шесть галер расположились в цепь борт к борту, как и их противники. Малые суда стояли в тылу. Как бы в угоду пылкому желанию Монкады вступить в сражение, скорость их все увеличивалась усилиями гребущих рабов, безжалостно подхлестываемых надсмотрщиками.

На подходе к Амальфи моряки увидели, что три дальние галеры из цепи кораблей Филиппино развернулись и пошли в открытое море.

Испанцы слишком поспешили с выводами.

— Они бегут! — понесся крик от судна к судну, и удары кнутов еще яростнее посыпались на спины задыхающихся гребцов.

Просперо, однако, оценивал положение иначе и сказал об этом дель Васто, стоявшему рядом с ним на корме «Сикамы». Неопытный в морских делах, маркиз намеренно предпочел играть роль лейтенанта при этом молодом капитане, чья слава была ему известна.

— Это не бегство. — Просперо указал на флаг, упавший на корме галеры, занимавшей теперь центральную позицию в цепи кораблей Филиппино. — Эти трое подчинились сигналу, а сигналящая галера — флагман. То, что этот план был заранее продуман, ясно из занимаемой им позиции. Отошедшие галеры стояли на своих местах лишь временно. Филиппино формирует резерв, который будет использовать, когда того потребует обстановка.

Единственное, что понял Монкада, — это что против его шести галер в настоящий момент идут пять. Ободренный, он устремился вперед, спеша подойти ближе, дабы свести на нет преимущества превосходящей артиллерии противника. Он так сосредоточился на этом, что даже пренебрег советом находившегося рядом с ним Трани открыть огонь.

— Это значило бы вызвать ответный огонь. Я хочу сделать все без стрельбы.

Однако Филиппино, веря в превосходство своей артиллерии, столь же рьяно стремился избежать абордажа. Пламя и дым вырвались из жерла большой пушки — «василиска» на носу флагманского корабля, и на Монкаду обрушился град камней, весивших по двести фунтов каждый. Мощный прицельный залп смел носовую скульптуру, прошелся вдоль неаполитанского флагмана от бака до юта, сея смерть и разрушение, разбил корму и ушел в воды залива.

Монкада и Трани, задыхаясь, стояли по колено в крови жертв снаряда. Из-за гибели части гребцов и паники в рядах оставшихся в живых весла дрогнули и перепутались. Два уцелевших, наполовину рехнувшихся надсмотрщика бросились к команде наводить порядок и, взывая к солдатам помочь вытащить убитых и раненых, нещадно избивали еще живых рабов.

Джироламо да Трани спешил на правый борт, чтобы занять место погибших и оглушенных взрывом канониров, прыгая через кровавое месиво на палубе. Добравшись до убитого канонира, он поднял выпавший из его руки фитиль и поднес его к запалу. В этот миг галера начала рыскать, и выстрел получился неточным, не принеся ущерба противнику. Офицер, старавшийся перекричать грохот, лихорадочно собирал стрелков в укрытии за обломками бака, Трани в отчаянии искал канониров для остальных пушек, когда второй залп легшего в дрейф вражеского флагмана обрушился на палубу.

Разгадав замысел Филиппино любой ценой избежать ближнего боя, Монкада отдал приказ надсмотрщикам привести галеру в движение, чтобы подойти к генуэзцам для абордажа.

Остальные галеры по обе стороны от флагманов открыли пальбу, и на некоторое время стычка превратилась в ряд артиллерийских дуэлей без какого бы то ни было преимущества с той или другой стороны. В это время генуэзский флагман настолько выдвинулся из своей шеренги, что оказался почта посередине между двумя эскадрами. К этому моменту обстрел галеры Монкады сломил сопротивление ее команды, и Филиппино с уверенностью в успехе пошел на абордаж. Просперо, находившийся на правом фланге, развернул «Сикаму» к центру цепи, подрезав нос «Вилламарины» и давая ей сигнал разворачиваться за ним. Если он и подвергся риску, подставив борт под вражеский огонь, то принял меры предосторожности, приказав своим людям лечь ничком на палубу. Целью его нападения на Филиппино была не только поддержка Монкады и сведение на нет преимущества Филиппино над уже разбитой галерой, но и приближение развязки ударом по вражескому флагману.