Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь - [12]

– Это не имеет значения, – нетерпеливо сказал Просперо. Такое выгораживание Дориа обеспокоило его. Сам-то он, без сомнения, разделял надежды Сципиона сорвать с Дориа маску и, разыскивая дель Васто, рассчитывал на поддержку с его стороны, а вовсе не на новые препятствия.

После долгого молчания маркиз подвел итог:

– Я, конечно, знаю, что у вас есть причины плохо думать о Дориа. На первый взгляд, события подтверждают вашу правоту. Но это только на первый взгляд.

– Мой отец умер не на первый взгляд, – сказал Просперо, не сдержавшись.

Дель Васто медленно приблизился и положил руку на плечо Просперо. Он мягко произнес:

– Я знаю. Это должно влиять на вашу точку зрения. – Он сделал паузу и, оживившись, продолжал: – Я использую гонца, доставившего вам это письмо. Он отнесет мое послание Андреа Дориа. Это будет проверкой суждений мессира де Фиески.

– Вы задумали сделать ему предложение? Неужели вы зайдете настолько далеко, ваша светлость?

– Если нужно, пойду и дальше. В мнении императора я уверен так же, как в своем собственном. Он считает Дориа величайшим воином нашего времени, как, впрочем, и все мы. Он твердо уверен, что тот, кому служит Дориа, и будет владеть Средиземноморьем. Если Фиески прав, то у нас есть возможность залучить его на службу императору. Его величество никогда не простит мне, если я упущу этот шанс. Я немедленно напишу в Мадрид. А пока начну переговоры с мессиром Андреа. – Рука его вновь сжала плечо Просперо, с большей, чем обычно, теплотой. – Вам я буду обязан возросшим доверием императора. Идея принести мне письмо свидетельствует о вашей проницательности и дружеском расположении. Я очень благодарен вам.

Просперо улыбнулся в ответ на улыбку темных, с поволокой глаз маркиза.

– Это даже лучшая награда, чем отмена того бредового плана прорыва блокады.

Но позже, когда они пришли на заседание совета наместника, оказалось, что отменить этот план не так-то просто.

Уго де Монкада заседал со своими капитанами в палате Ангелов башни Беверелло, названной так из-за фресок Бикаццо, изображавших ангелов.

Здесь собрались все знаменитости: коренастый неаполитанец Чезаре Фьерамоска, угрюмый Асканио Колонна, Джироламо да Трани, командующий артиллерией, и горбун Джустиньяни, считавшийся одним из величайших флотоводцев того времени. Там были также Филибер Шалонский, принц Оранский, которому, как и Альфонсо д’Авалосу, не было еще и тридцати, что не мешало пользоваться авторитетом и наслаждаться славой. Просперо подошел к столу и огласил письмо Сципиона, которое, по его мнению, имело отношение к рассматриваемым на заседании вопросам.

Когда он сделал паузу, прочтя ключевую фразу: «Если не терять времени и использовать подходящий момент, Карл V может практически на любых условиях купить Дориа и его галеры», – его перебил дель Васто:

– Могу вас уверить, господа, что время не потеряно. Это предложение я уже послал Дориа от имени моего повелителя.

По залу прошел удивленный рокот, который принц Оранский мгновенно унял, сказав:

– В спешке не было необходимости. Мы можем быть уверены в поддержке его величества.

– Я действовал по обстановке, – отвечал дель Васто. – Это подарок Бога, и, я думаю, уже нет нужды в прорыве блокады. Мы можем подождать.

Горбун Джустиньяни со вздохом облегчения откинулся в кресле.

– Слава богу! Это было бы пустой затеей.

Но упрямец Монкада не поддержал их.

Смуглый крепыш-арагонец, сидевший во главе стола, был настроен пренебрежительно.

– Неужели вы полагаете, что мы можем ждать, пока гонцы ездят туда-сюда, улаживая эти вопросы, а Неаполь тем временем будет голодать? – Он подался вперед, будто в подтверждение своих слов ударив ладонью по столу. – Андреа Дориа может продаться, а может и не продаться. Единственное, что достоверно, – он не может быть куплен сегодня или на этой неделе. Такое дело требует времени, а у нас его нет. Отошлите ваших курьеров любыми способами, маркиз. Я должен доставить продовольствие в Неаполь, но не смогу этого сделать, пока не выгоню из залива Филиппино Дориа.

– Что, как я уже объяснял, невозможно из-за недостатка сил, – проворчал Джустиньяни. – Я кое-что в этом все же смыслю.

Однако запугать Монкаду было трудно. Этот высокородный баловень судьбы приобрел немалый опыт на службе Чезаре Борджиа и великому Гонсалво де Кордове. Он воевал на море против мавров и даже одно время был адмиралом императорского флота. Человек несравненной храбрости, он ее проявил и сейчас. Из арсенала и доков он собрал флот из шести обычных галер, четырех фелюг, пары бригантин и нескольких рыбацких лодок. И с этим-то ветхим флотом он предлагал напасть на восемь мощных, хорошо вооруженных галер, с помощью которых Филиппино удерживал господство в заливе! Он не обладал мощной артиллерией, но ее нехватку рассчитывал возместить людьми, посадив на корабли по тысяче испанских аркебузиров. Он был готов согласиться с тем, что это рискованно и риск смертелен. Но они попали в столь отчаянное положение, что готовы были пойти на все. Монкада обвел взглядом своих капитанов, чтобы запомнить, кто настроен против него.

После эмоционального выступления Монкады дель Васто был, пожалуй, единственным, кто ему противостоял. Он был так убежден в своей правоте, что скорее оставил бы Неаполь некоторое время страдать от чумы и голода, а сам бы отправился в Геную для переговоров с Дориа от лица императора.