Меч и щит - [21]

— А что, собственно, говорили слуги?

— Что мама решила сделать наследником не тебя, а Демми, а ты обиделся и сказал, что ноги твоей здесь больше не будет, — если тебя папа не позовет. Разве он может, Главк?

— Мой отец может.

— Как?

— Он — бог.

Мия вытаращила на меня черные глазенки.

— Мне никто не говорил об этом. Говорили только, что мой папа — король. Почему ты раньше мне не сказал? — надулась она.

— Я и сам этого не знал, — рассмеялся я. — Мне только сегодня об этом сказали.

— Кто? Мама?

— Да, — ответил я, не вдаваясь в долгие объяснения.

— Но почему ты не можешь быть наследником? Ведь сын бога бывает королем, как Геракл?

Я снова рассмеялся и потрепал сестренку по черным кудряшкам.

— Верно, малышка, но вспомни: такие, как Геракл, не наследуют престол, а захватывают его силой.

— Так зачем же ты уезжаешь? Захвати престол здесь, — предложила она с детской непосредственностью.

На этот раз я не рассмеялся, а совершенно серьезно разъяснил:

— Когда захватывают трон, то прежнего властителя или убивают, или изгоняют из страны. Ты ведь не хочешь, чтобы я поступил так с мамой, верно?

— А чего она тебя изгоняет?

— Она не изгоняет. Я сам уезжаю и собираюсь захватить чей-нибудь престол. Вот как захвачу, так сразу вызову тебя к себе и сделаю великой княжной.

— Правда?! — захлопала в ладоши Мия.

— Клянусь Глейвом. — Я приложил правую ладонь к сердцу.

— Тогда ладно. Только поскорее вызывай, а то мне без тебя будет совсем скучно. — Чмокнув меня в щеку, она проворно соскользнула с коня и убежала в замок — конечно, чтобы сообщить потрясающую новость другим детям. Я улыбнулся сестренке вслед и порадовался, что не сказал ей ничего, о чем бы и так все не знали.

Затем я тронул коня и проехал под отпускной решеткой к давным-давно не поднимавшемуся подъемному мосту. И когда копыта Уголька уже загрохотали по деревянному настилу, я заметил на противоположной стороне рва знакомую косоглазую личность.

— Что такое, Скарти? — деланно удивился я. — Неужто ты все-таки решился сопровождать меня, бросив семью на произвол судьбы?

Тот состроил невыразимую гримасу и помотал головой, как бы давая понять, что ему не до шуток. Тем временем я пересек мост и подъехал к нему. Скарти знаком попросил меня нагнуться поближе, что я, пожав плечами, и сделал.

— Помните, я говорил о той стреге, мой принц? — прошептал он.

— Да, но поскольку ее больше нет, я мог бы и забыть, — отозвался я, не понижая голоса.

Скарти даже руками замахал от страха и прошептал еще тише:

— Так вот, она не утонула. Я слышал, ее видели на Севере и, — добавил он, — говорят, у нее был сын. Не хочу напоследок оставлять вас в неведении. Прощайте, мой принц. — И припустил обратно через мост.

Я пожал плечами, не понимая, отчего он так разволновался. Утонула, выплыла, есть у нее сын или нет, какая разница? Братом больше, братом меньше, подумаешь, новость. Все равно наши пути вряд ли пересекутся.

И с этой мыслью я направился на юго-восток.

Глава 6

Не сразу, конечно. Сперва требовалось выехать из выросшего у Эстимюра города. Там меня слишком многие знали в лицо, а встречаться и разговаривать с кем-либо мне сейчас не хотелось. Я решил продвигаться по берегу Логена, впадавшего в Далэльв там, где стоял королевский замок. Правда, люди встретились мне и здесь, но их было гораздо меньше, чем на улицах города. Несмотря на довольно ранний час, в городе уже царила деловитая суета, и у меня не было решительно никакой возможности выбраться из него без утомительных обменов приветствиями со всякими горшечниками, плотниками, пекарями и уличными торговцами. На берегу же мне попадались, кроме любящих тишину рыбаков, в основном прачки да лодочницы-перевозчицы. А женщины в Антии не столь бесцеремонны, как мужчины, а потому с вопросами ко мне никто не лез, и я спокойно выехал за пределы города. И снова подивился тому, как сильно он разросся. Давно пора обнести его стенами. Ведь случится напасть какому-нибудь врагу, придется весь этот посад сжигать, иначе замок долго не продержится. И пятьсот локтей чистого поля перед рвом тут не помогут. Но у Гунара разве допросишься денег на такое строительство? Да он скорей удавится, чем выдаст хоть один скилл.

Тут я спохватился, вспомнив, что это уже не моя забота. Пожалуй, даже наоборот, мне выгодно, чтобы враг постучался в самые ворота замка Эстимюр. Вот тогда Государственный Совет в полном составе прибежит ко мне на коленях молить о возвращении. Я такого оборота, конечно, не желал, но теперь по крайней мере знал, каким будет одно из моих условий: выдавать мне деньги по первому требованию. Как там говорил Архелай? «Кто экономит на обороне, тот скоро останется без экономики».

Размышляя так, я скоро выехал на дорогу (не мощеную ромейскую, ведущую в Элритуну, а на проселочную) и пустил Уголька сначала рысью, а когда он вспотел и высох, перевел его на пресловутую размашку, намереваясь не натягивать поводья, пока между мной и Эстимюром не проляжет как минимум сто миль. Но по мере того, как я удалялся от города, искавшая выхода злость не только не рассеялась, а выросла в холодное бешенство, подпитываемое воспоминаниями обо всех обидах на моем веку. Так что, когда я в полдень пересек опушку леса Эйкиског, настроение у меня было именно таким, как его описывает Примус, хотя одна Вала знает, как он догадался, ведь я никому не рассказывал о своих переживаниях.