– А может, это ты накормишь нас беличьим мясом, а?
Станах ничего не ответил и пошел за эльфом в лес.
Звезды обещали, что следующий день будет ясным. Обе луны, красная и серебристая, заливая лес призрачным светом, высоко поднялись в ночном небе. Тени, как привидения, ползли по земле. Лавим наклонился к ручью и зачерпнул ладонью ледяную воду, потом присмотрелся: на дне ручья, отражая лунный свет, что-то блестело.
Лавим опустил в ручей руку и достал со дна сверкающий камень величиной с его кулак, Красно-коричневый, с переливающимися зелеными прожилками камень, казалось, мерцал в слабом лунном свете. На его поверхности танцевали отблески белого и желтого цветов.
Подобно золоту и алмазам!
Ладно, скорее всего, это, конечно, не золото и не алмаз, а нечто иное, название чего знают только гномы.
Кендер сунул камень в один из своих кошельков, сел на корточки и взглянул на блики лунного света, скользившие по поверхности воды. Позади него залаяла в кустах лисица. Ночная хищная птица – наверное, сова – закричала где-то невысоко в небе, кролик в панике юркнул в свою нору.
Сухие листья непрестанно шуршали под ногами обитателей леса, кого-то преследующих и от кого-то спасающихся.
«Интересно, – подумал кендер, – почему это говорят: «тихий, как ночной лес»? Да в ночном лесу шумно, как на ярмарке!»
Лавим тихонько засмеялся. Что-то в последнее время он начал частенько разговаривать сам с собой.
«Возможно, старею, – подумал он. – Люди считают, что старик говорит сам с собой потому, что знает: он сам и есть тот единственный, кто даст ему правильный ответ на все вопросы».
Лавим уселся поудобнее и стал наблюдать за ночным лесом, освещенным лунным светом.
«Нет, – подумал он, – я ведь размышляю, а не просто беседую сам с собой, значит, я вовсе не так уж и стар. Шестьдесят лет – разве же это возраст? Может, мои глаза и стали видеть хуже, чем. раньше, но разве не я помог молодому Станаху спастись от драконидов?!»
Он улыбнулся: «Верно. И поскольку мы рассуждаем о Станахе…»
О, как хотелось Лавиму вновь – совсем ненадолго – взять в свои руки флейту мага. Но Станах берег ее и не спускал с нее глаз.
«Все, чего я хочу, – говорил сам себе Лавим, – это взять флейту на минутку или две… Я понимаю, она дорога ему, потому что Музыкант был его другом, и таким хорошим другом! Бедный Станах. Ему, наверное, так одиноко без Музыканта! Особенно сейчас, вдали от дома родного. Хотя он и будет безумно счастлив, если ему удастся принести Меч в Торбардин. Да, о чем это я? Ага, правильно, о флейте. Станах должен будет ужасно обрадоваться, когда найдет ее снова, – ну если я всетаки сумею взять у него на время флейту».
Лавим усмехнулся, глядя на красную и серебристую луны. Он не сомневался, что сумеет заполучить флейту, – это всего лишь вопрос времени.
Флейта не выходила из головы кендера с той минуты, как он впервые увидел ее. Он сумел извлечь из нее всего две или три ноты, прежде чем Станах отобрал ее у него. Теперь Лавиму нестерпимо хотелось знать: какого рода заклинания живут в магической флейте? Может быть, те заклинания, которые научат хорошо петь?
Лавим обхватил согнутые колени руками. Да, заклинания, которые учат хорошо петь… Он ничего не понимал ни в песнях, ни вообще в музыке, но он уже знал, как должен играть на флейте мага, если снова возьмет ее в руки.
Кендер поднялся на ноги; Время шло, земля уже стала совсем холодной, а он еще не поймал никакой дичи на завтрак. Правда, ему этого и не поручали.
Он скользнул в лес, думая о флейте, кроликах и о куропатке, принесенной Тьорлом.
Поднимавшийся от горки углей дымок благоухал жареной куропаткой. Станах смотрел сверху на стоянку и удивлялся: когда же кендеры спят? Лавима нигде не было видно. У костра спала Кельда. Тьорл спал под кустом боярышника сидя, положив голову на согнутые колени.
Станах стал спускаться с холма к стоянке. Теперь дежурить должен Тьорл. И все, что Станах сейчас хотел, – немножко погреться у огня, а потом найти не слишком каменистое место и поспать.
Деревья отбрасывали слегка колеблющиеся в свете костра черные тени. Станах посмотрел на Меч Бури, лежавший под согнутой рукой Кельды, и увидел отблеск огня на стали. Клинок был наполовину обнажен, и Станах тихонько, чтобы не разбудить Кельду, вложил его обратно в ножны.
Вот его рука коснулась неровности на рукояти… Он как раз собирался сгладить ее, на мгновение отвернулся от Меча, и тут пламя вспыхнуло в его глазах, и он, прежде чем свалился без чувств на каменный пол кузницы, ощутил, как течет по шее кровь.
Пульсировавший сейчас в стали темно-красный свет не был отражением огня. Подумав минутку, Станах вынул Меч Бури из ножен – вынул так осторожно,, что Кельда не проснулась и не забеспокоилась во сне. Он медленно встал и шагнул в сторону. Меч Бури кузнец держал на вытянутых руках.
Киан умер за этот Меч. И маг тоже.
«Слуги Рилгара, конечно, искали мага, когда он исчез. И конечно, они видели пирамиду. Мне не следовало ее строить», – думал Станах. Он встряхнул головой. Нет, тейварцы все равно рано или поздно обнаружили бы тело Музыканта. По карканью ворон. Станах вздрогнул.
