Меч Белогора - [20]

Любимова смешалась

— Ну… тогда… я не понимаю… Я действительно в воскресенье была у Дмитрия Петровича, — Оля запнулась, — об этом мы договорились в субботу, на его дне рождения. В воскресенье я пришла около четырёх, мы поели, потом смотрели телевизор, читали новую главу из романа, потом…, - Оля опять покраснела.

Я постарался ей помочь

— Ты останавливайся на существенных деталях. Было ли что-нибудь необычное? Или, может, кто-нибудь приходил?

Глаза Любимовой расширились, и в них появился ужас

— Приходил… Сначала стало очень холодно, несмотря даже на то, что мы с Дмитрием Петровичем были под одеялом. По комнате будто пронёсся ледяной ветер, хотя на улице было тепло и даже окно открыто. А потом… Потом какой-то грохот. Кажется, упала входная дверь… Кто-то вошёл…

— Кто вошёл, Оля? Ты видела этого человека?

Любимова зябко передёрнула плечами

— Помню, что мне было очень страшно. Вошёл какой-то человек в чёрной одежде. У него были такие жуткие пронзительные глаза… Острые… Как два кинжала. Этот человек на меня посмотрел и…

Девушка замолчала

— И что дальше? — подтолкнул я её.

— Ничего, — она виновато опустила глаза, — я больше ничего не помню. Наверное, я отключилась. Мне только всё время было очень холодно и страшно.

Вот так дела! Подтверждается Димкин рассказ о том, как чёрный фантом зомбировал двух грабителей, напавших ночью на Халина. Видимо, этот призрак и с Олей сотворил нечто подобное. Заблокировал сознание, внушил команду идти домой на автопилоте и всё забыть. Она так и сделала. И она понятия не имеет, что Халина убили после её ухода. Слава Богу, что это чудовище хоть девушку отпустило.

Одна вот только несуразица получается. Фантомы, призраки, привидения — это всё нематериальные явления, насколько я знаю. Они, если и существуют, могут напугать живого человека, наслать какую-нибудь порчу, передать информацию. Но вот выбить двери, зарубить человека мечом, устроить погром в квартире — это уж вряд ли.

Это может сделать только объект из плоти и крови. Загадочный, жуткий, но вполне материальный. Вот из этого факта и надо исходить.

Между тем до Оли, наконец, начало постепенно доходить, что её непосредственный начальник, замглавредактора, неспроста залез незваным гостем к ней дом. И причины для такого поступка должны быть очень весомыми.

Девушка съёжилась и, уже предчувствуя плохое, спросила

— А где Дмитрий Петрович? С ним что-то случилось?

В первую минуту я не мог решить, что ответить. Нельзя же вот так, сразу человека обухом по голове… С другой стороны, а разве тут можно соврать или уклониться от ответа? Оле достаточно позвонить в редакцию и всё узнать. "Крутить динамо" бесполезно и… неправильно…

Судорожно пытаюсь выкрутиться, найти меньшее из зол, как-то смягчить страшную правду. Не выходит…

Оля настороженно следит за моими глазами.

Не очень уверенно начинаю формулировать мысль

— Оленька, ты только не волнуйся, пожалуйста. Дело в том, что с Дмитрием Петровичем случилось несчастье.

Любимова побледнела, сжала маленькие кулачки

— Говорите же! Что с ним?

Все мои попытки придумать обтекаемый ответ рушатся.

— Олечка, Дима погиб в воскресенье… Как это произошло, я пока не знаю. И никто не знает. Я думал, что ты могла что-то видеть…

В комнате наступила тишина. Грудь Оли тяжело вздымалась, она часто моргала и кусала губы, пытаясь не расплакаться.

Это у неё, конечно же, не получилось…

Мои неуклюжие попытки успокоить девушку ни к чему не привели. Ей надо было выплакаться.

Любимова рыдала долго и безутешно, как маленькая девочка в первый раз потерявшая самого близкого друга.

Глядя на неё, мне тоже захотелось поддаться соблазну, расслабиться, снять на какое-то время защитный кокон, в котором я прятался, сопротивляясь душившей изнутри и сбивающей дыхание, боли.

Но, это было бы не по-мужски, да и разряжаться мне рано. Я должен удержать злость и напряжение в сердце, чтобы контролировать себя, чтобы разобраться в случившемся, отомстить за Димку, защитить близких мне людей и ни в коем случае не отдать проклятому фантому этот удивительный артефакт — меч Белогора. После того, что произошло, это было бы предательством по отношению к Халину, да и просто трусостью.

А сейчас надо решить, что делать с Олей. В больницу её везти или вызывать скорую помощь, вроде, не нужно. Нет явной необходимости. С другой стороны, бросать её, оставлять одну в таком состоянии, тоже никак нельзя. Не по-человечески. Девушка слишком слаба, испытала сильное психологическое потрясение, да и неизвестно ещё, как аукнется гипноз фантома… Кстати, что там с её мамой?

— Оля, а где твоя мама?

Сквозь всхлипывания слышу

— У-у-е-х-а-л-а. К брату, в Липецкую область. Ы-ы-ы…

— А когда вернётся?

— М-м-о-ж-е-т, в суб-боту или в-в воскресенье… Точно не знаю. Там, в де-де-ревне, нет те-лефона.

— А за тобой тут может кто приглядеть? Подруга? Соседи?

— Н-н-ет у меня сейчас… б-б-лизких подруг. А соседи что? У всех свои проблемы.

Оля неожиданно, совсем по-детски, сморщила личико и жалобно захныкала

— Я боюсь… оставаться тут одной. Сергей Николаевич, заберите меня, пожалуйста, куда-нибудь. Пока мама не приедет.

Вот те раз! Куда ж я её заберу? В свою холостяцкую квартиру? Мне только пересудов соседей не хватало! Да и если на работе кто узнает? Потом не отмоешься. Что же делать?