McCartney: день за днем - [5]
Мы начали протестовать, жаловаться на холод и просить дать нам время, чтобы собрать немного теплой одежды. Скрепя сердце, полицейские позволили нам взять кое-что из вещей… Потом нас опять, как убойный скот, загрузили в машину и отвезли прямиком в полицейское отделение на Рипербане. Там нас грубо втолкнули внутрь и бросили на скамейку, на которой мы изнывали больше получаса в полной тишине, которая прерывалась лишь сварливыми все время повторяющимися замечаниями: "Инцидент в "Бамби-Кино"…"
Наконец, один из полицейских отвел нас в совершенно пустое помещение, огражденное решеткой и освещенное одной-единственной голой лампочкой. Больше часа он нам вкручивал мозги…
— Я обвиняю вас в том, что вы спровоцировали инцидент в кинотеатре, — заключил он, добавив, что истцом является некто Бруно Кошмайдер. Это нас не очень удивило…
— Можем мы позвонить британскому консулу? — спросил я.
— Нет, — отрезал офицер.
Несмотря на квазиарктический холод, когда пришел полицейский врач, мы все были в испарине. Он устроил нам небольшой осмотр с раздеванием до пояса и заставил несколько раз кашлянуть. Потом мы были официально обвинены в совершении преступления… Снова появились люди в штатском и опять нас затолкали в полицейскую машину… Мы направлялись к центральной гамбургской тюрьме с высокими кирпичными стенами и двойными железными воротами… "Получив" нас — по-другому не скажешь! — они сняли с нас куртки и пояса: это чтобы мы не могли покончить собой. Затем, зажав с двух сторон, они повели нас по темным коридорам мимо зловещих зарешеченных камер, в которых сидели люди в полосатых пижамах. Наконец нас привели в одну из камер третьего этажа… Мы с Полом были совершенно раздавлены. Вероятно, это был конец. ТЮРЯГА! Если у Битлз и было какое-то будущее, то теперь оно представлялось нам в самых мрачных красках. Мы пребывали в полном отчаянии и совершенно измочаленные повалились на койки… Дверь распахнулась, и, сжимая пистолет, появился тюремный охранник:
— Не ложиться на кушетки! — приказал он хмуро. — Сидеть! Ноги на землю! Руки — по сторонам кроватей!
Мы сделали, как он сказал, и нас оставили в покое… Мы были заперты уже почти три часа, когда ключ в замке повернулся, и снова появились две гориллы, так нагло прервавшие наш сон в "Топ Тене".
Нас снова грубо поволокли к тюремному входу, возвратили куртки и пояса и еще раз бесцеремонно засунули в полицейскую машину… Нас везли в аэропорт…
— Зачем? — спрашивали мы, но никто не пожелал отвечать на наши вопросы.
Только по прибытии в зал аэропорта одна из горилл соизволила заговорить:
— Вы возвращаетесь в Англию.
Это было объявлено, в то время как пассажиры рассматривали двух огородных чучел, явно нуждающихся в бритье и конвоируемых малоприятными молодцами милитаристского вида.
— Но ведь у нас нет паспортов, нет вещей, нет денег — только мелочь, — запротестовали мы. Но они были всецело поглощены административными формальностями.
Оказывается, пока мы набирались горького опыта первого тюремного заключения, они вернулись в "Топ Тен", собрали все вещи, достали паспорта, короче, запаслись всем необходимым. Это была демонстрация силы, которую Германия решила применить к людям, сочтенным ею нежелательными персонами.
— Вы возвращаетесь к себе на средства немецкого правительства, — самодовольно изрекла одна из горилл, — и вы никогда больше не сможете вернуться в Германию!
В этот момент Пол неожиданно бросился к телефонной кабине. Я ринулся следом и втиснулся в кабину между ним и дверью, решительно оставив горилл жестикулировать снаружи. Они злились все больше и больше, привлекая взгляды начавшей собираться толпы любопытных.
Маккартни нашел в кармане достаточно монет, чтобы дозвониться до британского консула и лихорадочно выложить ему всю нашу историю. Но консул как нельзя более задушевно объяснил, что не может помочь в настоящий момент, и что лучшее, что мы можем сделать, — это вернуться в Англию, как того хотят немцы, и подать жалобу уже оттуда.
Гориллам наконец удалось открыть дверь и вытащить нас из кабины. Пол даже не успел повесить трубку, она так и осталась болтаться на проводе. Они волокли нас насильно аж до взлетной полосы…
Была уже вторая половина дня, когда самолет приземлился в аэропорту "Хитроу"… Автобус авиакомпании довез нас до конечной остановки в Вест-Энде, а оттуда мы добирались своим ходом до Юстонского вокзала, практически без гроша в кармане. Между тем уже начали сгущаться сумерки. Мы позвонили домой: Пол — отцу, а я — маме. Они выслушали трагический рассказ о нашей депортации и поспешили прислать телеграфный перевод в почтовое бюро Юстона, чтобы мы могли купить билет до Ливерпуля.
Перевод пришел не слишком быстро, и мы истратили все оставшиеся деньги на чай и кофе в привокзальном буфете. В конце концов, нам удалось успеть на последний ливерпульский поезд — тот, что идет со всеми остановками. На ливерпульский вокзал он прибыл около двух часов ночи, испустив последний вздох.
Изнуренные и дрожащие от холода, каждый из нас взял такси, рассчитывая, что родители за него заплатят, и отправились по домам…"
Майкл: "После рождественских праздников 1960 года в дверь нашего дома постучали. На пороге стоял исхудавший скелет и голосом Пола произнес: "Счастливого рождества, Майк! Я привез тебе шикарный пластиковый плащ".
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.