Мажор - [14]

Воргунов: Угу. Это он сам придумал?

Клюкин: Ну, а кто же?

Торская: Разве хорошо?

Воргунов (в задумчивости подымается и направляется вверх): Черт… Просто как… Ласточкин хвост…

Торская: Петр Петрович, куда же вы?

Воргунов(остановился на лестнице): Ах, да. Так его фамилия Одарюк? А не Одергейм?

Клюкин: Да нет, Одарюк.

Воргунов: Пошлите этого Одергейма ко мне.

Клюкин (сдерживая смех): Смотри ты!

Сверху спускается Григорьев.

Воргунов: Товарищ Григорьев, вам было известно предложение Одарюка — ласточкин хвост?

Григорьев: Дело в том…

Воргунов: Было известно?

Григорьев: Было…

Воргунов: Больше не имею вопросов.

Григорьев: Петр Петрович, спасите мою душу — я же говорил о нем Георгию Васильевичу, и он со мной согласился.

Воргунов: С чем именно согласился?

Григорьев: Что это слишком наивно.

Воргунов: Угу. Замечательно!

Григорьев: И потом ведь немцы этого не делают.

Воргунов: Отправляйтесь к чертовой матери с вашими немцами, понимаете? Немцы за вас будут соображать? Ох ты, Господи, когда это кончится? (Ушел.)

Григорьев: Это вы ему рассказали, товарищ Торская?

Торская: Я.

Григорьев: Это называется интригой, товарищ Торская.

Торская: Это называется борьбой, товарищ Григорьев. (Ушла.)

Григорьев: Что она ему рассказывала?

Клюкин: С часовым разговаривать строго воспрещается.

Григорьев: Ага, воспрещается? (Пошел наверх.)

Зырянский(выходит из столовой): А это что за птица?

Лаптенко: Дядя, примите в коммуну.

Зырянский: Из детского дома давно?

Лаптенко: Я не из детского дома.

Зырянский: А ну, покажи. (Открывает ворот рубахи, осматривает белье.) Когда ты убежал из детского дома?

Лаптенко: Три дня.

Зырянский: Так чего ты к нам пришел?

Лаптенко: На заводе хочу работать.

Зырянский: Ну, посиди, просохни малость. (Уходит во двор.)

Лаптенко: А кто здесь самый старший?

Клюкин: Обойдешься без самого старшего.

Клюкин смотрит на часы, заглядывает в столовую. Вбегает Синенький.

Клюкин: Ты где это шляешься?

Синенький: Ты знаешь, что в цехе делается? Зырянский Вехова обыскивал. (Снимает сигналку с дежурного шкафа.)

Клюкин: Ящик?

Синенький: Ага. Два французких ключа, которые у Гедзя пропали.

Клюкин: Ну, давай, давай.

Синенький дает сигнал «кончай работу» в вестибюле, в верхнем коридоре, во дворе. Зырянский и Вехов входят.

Вехов: На что мне эти ключи, у меня самого таких два.

Зырянский: Значит, продать хотел! Я тебя знаю!

Вехов: Алеша, честное слово, коммунарское слово, не брал.

Зырянский: Почему они в твоем ящике?

Вехов: Не знаю.

Жученко и Шведов входят.

Жученко: Я его сейчас выгоню на все четыре стороны. Ага, он здесь?

Шведов: Подожди выгонять, чего ты горячишься?

Жученко: Ты понимаешь, Шведов, по всему заводу и в городе уже растрепали: «Коммунары крадут», «Коммунары — воры, срывают завод».

Зырянский: Ты, Шведов, брось тут добрую душу разводить. Сколько инструмента пропало! А штанген у Собченко? Я вот тебя поддам в дверь!..

Шведов: Так не годится, Алексей. Вечером в бюро поговорим. Это дело темное. Ведь он не признался? Тут может быть ошибка.

Зырянский: Я его выгоню сейчас. А ты меня в бюро сколько хочешь разделывай.

Шведов: Я не позволю никого выгонять без разбора.

Жученко: И вечно ты, Шведов, усложняешь дело.

Шведов: Постой. Ты вот что, Алексей, скажи мне: почему ты у него производил обыск?

Зырянский: По праву дежурного командира.

Шведов: Да знаю. А почему именно у него?

Зырянский: А мне Григорьев сказал.

Жученко: Григорьев сказал?

Зырянский: Чего ты?

Жученко: Постой. Как он тебе сказал?

Зырянский: Просто сказал, что он подозревает Вехова.

Входят три-четыре коммунара, между ними Гедзь.

Шведов: Откуда же он знает?

Зырянский: Значит, знает.

Гедзь: А в самом деле интересно: как он может знать, что Вехов у меня украл ключи?

Зырянский: Разве вы коммунары? Вы бабы. Откуда знает? Что же, по-вашему, он крал вместе с Веховым? Значит, имеет какие-нибудь основания.

Шведов (задумчиво): Какие-нибудь… Это недостаточно.

Гедзь: Да, это верно. Скажи, Вехов, прямо: когда ты украл ключи?

Вехов: Я ключей не брал.

Шведов: Я ему верю.

Зырянский: Ну еще бы! Как это можно, чтобы Шведов кому-нибудь не поверил? Я удивляюсь, как ты попам не веришь? Ну что с ним делать?

Шведов: Это дело завтра разберем. Завтра все равно день боевой. И комсомол и совет командиров. (Вехову.) Иди в спальню.

Задерживаются в вестибюле: Шведов, Жученко, Зырянский, Собченко, Деминская, Донченко, Гедзь. Другие коммунары в спецовках пробегают наверх и влево по коридору.

Гедзь: Странная история!

Собченко: Теперь у нас все истории странные. Вот смотри: мой штанген, эти самые ключи, сколько инструмента у всех пропадает. Откуда у нас столько воров? Откуда набрались, понимаешь?

Романченко (пробегая): Это не коммунары крадут.

Жученко: Вот мудрец тоже, Федя, а кто же крадет?

Романченко: Это черти завелись в коммуне.

Донченко: Вот я тебе уши надеру. Какие черти?

Романченко: Завелись в коммуне. Черти. С рогами и хвостом. Штатив пять сантиметров, а пружина четыре с половиной. Все крадут. Много чертей. Мы вчера с Ванькой одного поймали.

Шведов: И что ты мелешь? Кого вы поймали?

Романченко: Я же сказал тебе: черта, такой, знаешь… (Прикладывает рожки.)

Жученко: А ну, покажи.

Романченко: Э, нет! Это мы в подарок готовим с Ванькой.