Мазепа - [127]

На другой день после того Гордеенко с 50 товарищами представлялся королю в Будищах. Все были допущены к королевской руке. Представили королю приведенных с собою 115 русских пленных, взятых в Цариченке. Гордеенко произнес речь, выражал благодарность королю за обещание покровительствовать им и всей Украине против общего врага. Государственный секретарь Гермелин от имени короля произнес им ответ на латинском языке, а комиссар Сольдан перевел его. В этом ответе уверяли запорожцев в неизменной благосклонности к ним короля и поставляли им на вид, как много хорошего могут они получить, если воспользуются представившимися обстоятельствами, чтоб утвердить свою старинную вольность; воздали, наконец, запорожцам хвалу за их храбрость, оказанную в Цариченке. «Мы, — сказал Гордеенко, — уже послали с сотню москалей крымскому хану напоказ и надеемся, что когда их увидят татары, то станут с ними заодно».

В продолжение нескольких дней по королевскому приказанию угощали запорожцев; те, которые воевали в цариченской битве, получили 1000 золотых в разделе между собою. Гордеенко и старшины получили еще особо суммы от короля при открытом письме, которое надлежало прочитать в Сече на раде: иначе сечевики стали бы домогаться, что и эти суммы следует разделить между всеми поровну, как обыкновенно у них делилась добыча. Мазепа от себя подарил запорожцам 50 000 золотых в раздел, а сечевым старшинам особо каждому немалые суммы. Запорожцы и украинские козаки заключали между собою обязательство действовать взаимно, и Мазепа, как гетман козацкий, за все украинское козачество присягнул на Евангелии и на распятии, в котором вложены были частицы святых мощей. Мазепа сделался опять нездоров, не выходил из покоев и произнес присягу у себя. Запорожцы присягали в будищанской церкви.

Тогда составлен был проект договора со шведами в четырех пунктах, и Мазепа представил его на утверждение королю. Король шведский обещал не заключать с царем мира иначе, как с тем условием, чтоб Украина и Запорожье навсегда были изъяты от московского владычества со своими древними правами и привилегиями, какими пользовались с незапамятных времен. Король обещал во все время пребывания шведов в пределах Украины размещать свои военные силы так, чтоб они занятием квартир не причиняли обывателям вреда. Король обещал прощение сельским жителям, покидавшим свои жилища и показывавшим вражду к шведам, если они возвратятся в места своего жительства и станут доставлять шведам продовольствие. Король даст своим войскам приказание по отношению ко всем малороссиянам соблюдать строгую дисциплину. Все это подписал король шведский.

Тогда запорожцы заявили перед королем желание: как бы открыть поскорее генеральный бой с неприятелем. На это от короля дан был им в таком смысле ответ: военные операции зависят от времени и от намерений неприятеля, заранее невозможно определять времени и места для битвы; но король похваляет запорожцев за их воинственные побуждения и будет по возможности им содействовать. Запорожцы были довольны таким ответом и в знак удовольствия махали шапками и саблями. В последний день запорожцы были допущены к целованию королевской руки и приглашены к королевскому обеду на два стола. После того они. уехали.

Гордеенко толковал с Мазепою и присягал в будищанской церкви с 50 человеками, как говорят шведские историки: то были, вероятно, куренные атаманы, но с ними приходил в королевскую квартиру немалый отряд сечевиков. По отходе от короля проезжали они мимо Полтавы. Русские, завидя их со стен, начали по ним палить. Тогда, по приказанию Гордеенка, сотня запорожцев подскочила к городским стенам, дала залп и повалила нескольких человек на стенах. Один запорожец ловко попал пулею в стоявшего на башне офицера царского войска в расшитом золотом мундире, и Гордеенко заметил провожавшим его шведам, что у них наберется 600 молодцов, умеющих так метко попадать из ружья. Запорожцы взялись провезти служившего в шведской армии волоха Сандула с письмами от Мазепы к сераскиру. Мазепа извещал последнего, что теперь самая удобная пора атаковать москалей. Король шведский был тогда очень недоволен медлительностью турецкого двора и говорил: «Турки ослепли: не видят случая воротить себе отнятые у них московитами провинции».

То обстоятельство, что запорожцы объявили себя за Мазепу, отчасти могло поднять его дело хоть на короткое время. Малороссийское поспольство не любило гетмана Мазепу, издавна привыкши считать его ляхом, перекинувшимся в козачество, но могло поддаться обаянию запорожцев, на которых издавна смотрело как на борцов за простой народ, и недаром князь Григорий Долгорукий писал царю от 3 апреля: «Вор кошевой яд свой злой продолжает и непрестанно за Днепр пишет, чтоб побивали свою старшину и к нему через Днепр переходили, и уже такая каналья за Днепром собирается и разбивает пасеки».

Наказным атаманом в Сече, за отсутствием Гордеенка, был Яков Симонченко. Неутомимый миргородский полковник прислал в Сечь Козаков с письменным увещанием не слушать Гордеенка и пребывать в верности государю. Симонченко приказал прочитать письмо Апостола в «раде» и спрашивал совета — что делать. Запорожцы закричали: послать кошевому «лист» миргородского полковника, а тех, что привезли этот лист, приковать за ноги к пушке. Немногие стали говорить, что не нужно поступать таким образом, но голоса их оказались в меньшинстве. Перекричали сторонники Гордеенка, приковали к пушке Козаков и послали письмо Апостола к Гордеенку, совершенно отдаваясь на волю последнего. Через пять дней воротился в Сечу асаул, ездивший к Гордеенку, и тогда Козаков миргородских приковали к пушкам за шеи, а не за ноги, и сказали им, что наказной кошевой Симонченко хочет их расстрелять. Но ловкие козаки ночью разломали друг у друга оковы и ушли из Сечи к своему полковнику. Они сообщали, что в Сече осталось запорожцев не более тысячи; из них козаки старые не хотят изменять царю, но верный товарищ Гордеенка, Симонченко, и с ним вся «сирома» склонны к бунту против царя и ненавидят москалей.