Мазарини - [98]

Провинции

В подчинившихся, но не желавших платить налоги провинциях лучшим способом подчинить или подавить отдельные сопротивления группы было использование интендантов, в основном государственных докладчиков, вышедших из совета, которых при необходимости сопровождал эскорт из нескольких полков, В 1648 году свои посты сохранили интенданты пограничных провинций, а также те, кто действовал при армиях. Позже были посланы «с поручениями» несколько «комиссаров», которых эрудиты вроде Эсмонена отыскали в Дофине и Оверйи в 1649—1650 годах, если забыть об их титуле, фактически они являлись интендантами, но их поручения были ограничены во времени и в пространстве. Чтобы восстановить институт интендантства, Мазарини и совет действовали медленно и благоразумно, не посылая никого в некоторые провинции (Бретань, Иль-де-Франс, Прованс) и собираясь объединить, две провинции под началом одного «комиссара». Институт мало-помалу укреплялся, в том числе в Париже и в Эксе, и ему предстояло укрепиться в будущем. Отметим, кстати, что Кольбер не принимал никакого участия в восстановлении института интендантства, как, впрочем, и в его уничтожении (оно произошло после его смерти /Бретань и Беарн, 1689 год/).

После организации последовало освящение или почти освящение.

Коронация: Реймс, 1654

Церемония коронации — древняя, мистическая и глубоко символичная; должна была состояться в Реймсе: по легенде, именно туда ангел принес Хлодвигу Святую Чашу, много столетий хранящуюся в церкви Святого Реми. Священное миропомазание превращало законного монарха в священную персону. Длительная церемония передавала тесную аллегорическую связь монарха с Богом и высокородными дворянами королевства, его вассалами и даже с народом, который должен был радостно приветствовать его. В клятве король обещал свою справедливость и покровительство всем и обещал очистить Церковь от всякой ереси. Король, его мать и кардинал с нетерпением ждали окончания Фронды и освобождения- Шампани, чтобы организовать радостную, -таинственную и полную величия церемонию коронации.

Коронация состоялась 4 июня 1654 года, и о ней стоит прочитать в коротком и волнующем труде «Людовик XIV, король славы» Жан-Пьера Лабатю, который никогда не упускает важных подробностей.

В важной церемонии (которую бедный Карл X хотел позднее воскресить) было несколько странных моментов, о которых честный летописец не может умолчать. Архиепископ не мог служить, потому что не был священником, и его заменил епископ Суассона. Второе герцогство-пэрство Лаон было вакантным, в третьем — Лангре — пэр был калекой. Необходимо было призвать заместителей, епископов-графов (в том числе епископа Бове, ярого янсениста Бюзенваля), а тех заменить прелатами, чьи резиденции (Бурж, Руан) никогда не становились пэрствами. Что до старинных светских пэрств (Бургундии, Нормандии, Аквитании, Шампани, Фландрии, Тулузы), там не осталось ни одного обладателя титула пэра, поэтому на службу призвали высокородных дворян, не слишком активно участвовавших во Фронде. Народ смог приветствовать короля, когда после многочасовой церемонии двери собора открылись и на волю выпустили десятки птиц.

Мазарини, скромно сидевший в кресле, и королева с высокого постамента с радостью наблюдали за происходившим: на церемонию были приглашены все принцы и послы христианского мира, крупные вельможи в великолепных одеждах, украшенных драгоценностями, сидевшие в партере.

Чтобы довершить это почти божественное посвящение военным (поскольку победоносный король велик совсем по-иному), кардинал повез Людовика в Седан, чтобы открыть летнюю кампанию, потом они отправились в Стеней, последний оплот сторонников Конде на Мёзе. Его взяли в начале августа, шумно отпраздновали победу и наконец закрыли вражеским армиям дорогу на Барруа и Шампань. Активное участие короля в этой кампании доставляло ему лавры сиюминутной славы и закладывало фундамент будущего могущества. Королева беспокоилась о сыне, но, как и кардинал, хорошо понимала ситуацию.

Эти славные празднования не мешали трудностям. С 1653 по 1658 год и в 1660 году сложностей хватало, хотя все было не так серьезно, как в предыдущие годы. Главной заботой оставались бесконечная война — еще пять кампаний — и связанные с ней финансовые трудности, однако возникали и внутренние проблемы. Дело было не в отъявленных фрондерах, а в тех, кого Мазарини, его служащий Кольбер и совет называли «неблагонамеренными», эти люди являлись отовсюду — скрытно, незаметно. Помимо нескольких выступлений против налогов (особенно в 1658 году), серьезные неприятности провоцировали некоторые дворяне и церковники, действовавшие очень осторожно. Некоторые историки, в том числе француз Констант и американец Голден, сочли эти выступления третьей и даже четвертой Фрондой. Не преувеличение ли это?

О том, что назвали «третьей Фрондой»: десятилетие ассамблей провинциального дворянства (1649—1659)

Не слишком титулованное провинциальное Дворянство, считавшее себя «породистым» (часто оно таким и было), «дворянством шпаги» (хотя Жан-Мари Констан доказал, что две трети этих людей никогда не служили в армии и оставались на своих землях), давно высказывали недовольство тем, что монархия медленно, но верно эволюционирует по пути централизации власти к «абсолютизму» и правлению чиновников (причем не дворянского происхождения, какой ужас!), комиссаров и интендантов. Эти дворяне были верны королю, но не реальному монарху, а тому традиционному правителю, который созывает средневековой consilium и правит с помощью своих добрых дворян, провинциальных штатов, ну и, в крайнем случае, Генеральных штатов. Генеральные штаты не собирались с 1614 года, за исключением больших (Бретань, Бургундия, Лангедок) и некоторых крохотных (Пиренейские долины), провинциальные штаты были упразднены, превращены в свое жалкое подобие (Прованс, 1639 год, простая «ассамблея общин») или вовсе никогда больше не созывались (в Дофине с 1637 года, в Нормандии с 1655 года). Провинциальные дворяне не могли принять подобного неуважения к себе, они не желали, чтобы их судили простолюдины, не допускали и мысли о том, чтобы должности чиновников передавались по наследству (благодаря полетте), не хотели платить налог за призыв вассалов в армию, требовали, чтобы им снизили налоги на продовольствие, пошлину, габель, но главное — они не собирались делать того, что требовало правительство. «Изыскания по поводу дворянства» (их возобновит Кольбер) оскорбляло и тревожило дворянство, особенно тех, кто, так сказать, «схимичил в родословной и кому пришлось бы платить по крайней мере за одно «подтверждение» титула. Добавим, что эти люди храбро защищали своих вассалов (крестьян), которых облагали непомерными налогами. Они поступали так в силу великодушного патернализма и из реального страха перед новыми налогами короля и местными сборами. Все свои требования они выражали с полной серьезностью и наивным желанием возродить монархию былых времен.