Мазарини - [95]

С арестом де Реца неприятности не закончились. Тотчас зазвучали протесты: дядя кардинала, архиепископ, капитул собора Парижской Богоматери, большинство парижских кюре, высокое духовенство и лично Папа потребовали немедленного освобождения, настаивая на том факте, что только духовенство может судить кардинала де Реца. Все «благочестивые» Парижа, Франции и даже Рима поддерживали эти протесты. Король и нунций Баньи предложили «венсеннскому узнику» оставить претензии на архиепископское кресло (его дядя, штатный архиепископ, был очень болен) и уехать в Рим, получив солидную ренту от нескольких аббатств, но тот отказался. Узник, доставлявший массу хлопот, пользовавшийся серьезной поддержкой (уместно будет говорить о «религиозной фронде»), очень беспокоил королевский триумвират и окружение короля.

В марте 1654 года дядя-архиепископ серьезно заболел в монастыре, куда удалился. Смерть его была неизбежной, и необходимо было обеспечить почти мгновенный переход должности по наследству. Тут произошел эпизод, достойный пера романиста: некий папский нотариус (то есть связанный с папской властью), переодетый в костюм обойщика, проник в Венсеннскую тюрьму и заставил узника подписать доверенность по всей форме в пользу священника Пьера Лабера, чтобы тот мог вступить во владение архиепископством от имени коадъютора. 21-го, в половине пятого утра, архиепископ умирает; в 5 часов утра собрался капитул и принял Лабера, который дал клятву и вступил, совершенно законно, от имени кардинала де Реца, во владение креслом. Имя де Реца было провозглашено с амвона теологом капитула. Летелье приехал к десяти часам, чтобы объявить об освободившемся архиепископском кресле, но опоздал; священники переиграли самого Мазарини. Он откажется признать обоих викариев, назначенных де Рецем для управления диоцезом, и несколько месяцев спустя принудит больного узника подать в отставку (которую не примут ни Папа, ни парижские кюре) и уехать в Нант. Однако «роман» продолжался. Положение в Парижском архиепископстве было почти безвыходным, религиозные ссоры продолжались, отношения с Римом казались совершенно испорченными… И в этот момент Рец бежит из замка в Нанте, где провел четыре месяца. Тогда в первый и в последний раз Мазарини вышел из себя (это случилось в Перонне, он был в армии), а в Париже радовались капитул и друзья беглеца, чьи приключения продолжались. Еще двадцать лет он будет враждовать с королем и двором: его простят только в 1675 году. У монарха была очень хорошая память — он много раз докажет это врагам и друзьям.

Вернемся теперь к тому времени, когда кардинал де Рец пребывал в Венсенне. Он не был единственной преградой установлению порядка и спокойствия.

Шла война, и на повестке дня остро стояла финансовая проблема. Необходима была реформа управления, в провинциях, главным образом на юге, вспыхивали дворянские выступления и крестьянские бунты; слабые всплески недовольства возникали в парламенте Парижа, усиливалось влияние янсенистов.

Пожалуй, будет лучше сгруппировать вопросы, пусть даже в ущерб хронологии.

«Хвосты» Фронды в провинциях

Итак, существовали Бордо и Гиень, Марсель и Прованс. В первых двух случаях бунты, более жестокие, были быстро подавлены, в остальных волнения были слабее, они то вспыхивали, то затихали, но их было труднее задавить.

В марте 1652 года Конде передал брату губернаторство в Бордо, настроенном против Мазарини. Такие же настроения царили в парламенте Бордо. Принц Конде оставил в городе некоторые части, позволив испанцам встать лагерем напротив Бурк-ан-Бреса. Королева и Мазарини были заняты в тот момент Парижем и его окрестностями, а не далеким сложным городом, где испанское влияние (как и английское) было очевидным, хотя и умеренно-дозированным. Самобытность Фронды Бордо заключается в существовании мощного местного движения, так называемого Орме (по названию площади, обсаженной вязами, где обычно собирались бунтовщики). Общество Орме интересовало многих историков, в том числе английских, американских и немецких, высказывавших самые разные оценки. Прекрасно организованная структура состояла главным образом из ремесленников, адвокатов, представителей средней буржуазии, нескольких восторженных священников и небольшой группы дворян. Общество защищало свободы города и его корпораций — одновременно от ненавистного парламента, от олигархической ремесленной гильдии, конечно, от Мазарини, от его посланников и от налогов при самом большом почтении к Его Королевскому Величеству. Влияние экстремистов, вдохновлявшихся идеями Английской революции, «уравнителей», людей самых радикальных взглядов, вождь которых Сексби перебрался в Бордо, было несомненным и одновременно второстепенным, несмотря на разнузданность их листовок, которые были переведены и распространены. Правительство провинции больше волновалось об ормистах с их политическим советом (500 человек), ормистской палатой и судом (лето 1652 года). Парламентариев изгнали, богатые кварталы захватили, ратушу на какое-то время, оккупировали, вывесив на нескольких колокольнях красное знамя (цвет Испании). Легкость содеянного объясняется тем, что королевские войска (большая их часть) ушли во Фландрию и Каталонию, а небольшая флотилия (восемь кораблей) направилась к Ламаншу. Успех ормистов радовал в Бордо не всех, тем более что от ситуации всерьез страдала торговля.