Майя. Загадка исчезнувшей цивилизации - [58]

Обломки сосудов, доказывал я себе, вымытые из верхних слоев дождями, можно найти в любом уголке древнего города».

Однако вскоре после этого произошло событие, которое вновь воскресило угасшие надежды Томпсона.

«Я помню все, как будто это случилось вчера,— писал он,— я поднялся утром после бессонной ночи. День был такой же серый, как и мои мысли, а от густого тумана с листвы деревьев падали капли воды, совсем как слезы из полузакрытых глаз. Я потащился сквозь эту сырость вниз, где, как бы призывая меня, выбивала стакатто землечерпалка. Съежившись под навесом из пальмовых листьев, я стал наблюдать за однообразными движениями смуглых туземцев, работавших на лебедке. Ковш медленно выплыл из клокотавшей вокруг него тяжелой воды, и ...вдруг я увидел на поверхности шоколадно-коричневой грязи, наполнявшей его, два желтовато-белых, округлых комочка. Когда же эта масса проплыла над краем колодца и опустилась на платформу, я выхватил из нее оба предмета и внимательно осмотрел их».

Было очевидно, что они изготовлены человеческими руками, но Томпсон не имел ни малейшего представления об их назначении.

Он разломил один из комочков пополам и лизнул его. Потом ему пришла в голову мысль подержать их над горящими угольками. Острый аромат мгновенно напоил воздух, и тогда в памяти Томпсона возникла одна деталь древней легенды, которую он слышал много лет назад.

«Подобно солнечному лучу, пробившемуся сквозь густой туман, в моей памяти вновь ожили слова старого X. Мена, мудреца из Эбтуна: „В старину наши отцы сжигали священную смолу... и с помощью ароматного дыма их молитвы возносились к богу — обитателю солнца". Эти желтые шарики смолы представляли собой комочки священного копала „пом", которые были брошены в колодец вместе с другими богатыми приношениями, упоминавшимися в преданиях». Начиная с этого момента, ковш землечерпалки каждый раз приносил вместе с йлом все новые и новые подтверждения его правоты.

Из таинственных глубин сенота появилось множество предметов, носивших на себе явный отпечаток мастерства древних майя: «Большое количество символических фигурок, вырезанных из нефрита и вытесненных на золотых и серебряных дисках, кусочки копала, шарики душистой смолы ... несколько копьеметалок („хуль чес")[82] и множество копий с прекрасно обработанными наконечниками из кремня, кальцита и обсидиана...» Лишь в течение последних столетий своей истории народы Центральной Америки научились выплавлять металлы[83], и майя — тольтекские обитатели Чичен-Ицы — щедро расточали огромное по тому времени количество декоративного металла для приношений своим богам. Томпсон извлек из глубин колодца десятки крошечных колокольчиков, статуэток, подвесок, топоров и дисков, сделанных из меди и золота.

«Среди них,— писал он,— встречались предметы почти из чистого золота, литые, кованые и выбитые на листовом золоте, но их оказалось довольно мало, и они играли сравнительно небольшую роль. Большинство же так называемых „золотых" предметов изготовлено из низкопробных сплавов, в которых больше меди, чем золота».

Главную ценность им придавали выгравированные или литые изображения, имевшие символический или другой характер. Наконец появились и основные доказательства, которые искал Томпсон,— наверх вместе с сокровищами, так долго пролежавшими в водяном святилище Юм Чака, было извлечено множество человеческих скелетов. Но вот снова после многих месяцев непрерывной работы землечерпалки ковш стал приносить с собой лишь ил и сучья, застрявшие в ого стальных зубьях. Очевидно, он добрался до самого дна сенота. Томпсон предвидел подобную возможность. Он решил теперь сам спуститься в колодец и исследовать те укромные расщелины, куда не могла добраться землечерпалка. У него уже имелось нужное для этого снаряжение. Кроме того, в помощь себе он заранее нанял двух греческих ловцов губок. И к ужасу всех индейцев, столпившихся вокруг сенота, три человека начали свои подводные изыскания. «Когда я ступил на первую ступеньку лестницы,— вспоминает Томпсон,— ко мне один за другим подошли все члены насосной команды — мои верные туземцы. Они с торжественными лицами пожимали мне руку, а затем отходили назад, на свои места, ожидая сигнала. Нетрудно было угадать их мысли. Они прощались со мной, не рассчитывая увидеть меня вновь. Потом я отпустил поручни и, словно свинец, пошел ко дну, оставляя за собой след из серебристых пузырьков». На глазах у Томпсона вода превратилась из янтарной в зеленую и наконец стала непроницаемо черной. Его подводный фонарь оказался бессильным проникнуть сквозь эту темную завесу, окутавшую его словно саван. Он передвигался по дну вслепую, на ощупь, до тех пор, пока не натыкался на выступ или расщелину. Тогда он тщательно ощупывал ее. Повсюду возвышались горы грязи, валялись камни и стволы деревьев, которые ускользнули от зубьев эемлечерпалки. Они создавали страшную опасность, поскольку, как объясняет Томпсон, «каждое мгновение одна из каменных глыб, подмытая водой, могла сорваться со своего места в стене и обрушиться на нас в этой кромешной тьме». В течение нескольких недель водолазы совершали ежедневные погружения на дно колодца. Индейцы, наблюдавшие за работой с растущим любопытством, ожидали тех ужасных последствий, .которые, по их глубокому убеждению, были неминуемы. Разгневанные боги, скрывающиеся в какой-нибудь невидимой пещере в глубинах сенота, набросятся на водолазов и утащат их в водяную могилу. Но никакие серьезные препятствия не могли заставить Томпсона отказаться от своей работы, которая давала столь щедрое вознаграждение. Каждый раз, когда водолаз появлялся на поверхности, его мешок доверху наполняли новые находки — куски резного нефрита, предметы из золота и меди, каменные скульптуры и человеческие кости. Среди найденных сокровищ находилось несколько ритуальных ножей прекрасной работы. Именно с помощью таких ножей жрецы вырезали сердца из груди жертв. Один из ножей был сделан из тонко обработанного кремня, а его рукоять из дерева с позолотой изображала двух переплетенных змей. Из определимых скелетов, найденных в колодце, двадцать один принадлежал детям в возрасте от 1,5 до 12 лет, тринадцать — мужчинам и восемь — женщинам.