Майский снег - [9]
Он учил любви азы,
И дышал, как будто брёвен
Натаскал он для избы
Из реки, что их сплавляла,
Эта тихая река?
Нет, – из веток краснотала,
Из ракиты-ивняка.
Я не буду с этим спорить:
Сердцу птичьему видней,
Из чего гнездо построить
За один из тёплых дней.
Но гнезда не захотела,
Полюбив навеки высь,
Та, чье сердце смерть задела,
Молвив смертному: «Очнись!..»
...И очнулась, выживая;
Глядь, – на подступах зима...
Птица южная, живая
Зиму выбрала сама.
* * *
...Ещё жива, – и полюбить
Могла б, когда б не горький опыт:
Снега снегам едва ль затмить –
Лёг снег на снег, сугробы копит.
И мне в копилке долгих зим
Уже не след затеплить свечку
Той мысли, что – необходим
Ты мне, – не женскому сердечку.
Хватило б сил идти одной
По белоснежному заносу
Под белокрылой белизной
К остекленевшему погосту!
...Одной... Отринувшей твою
Любовь, – тебе же во спасенье.
...Весну ещё с весной солью:
Ручьёв с ручьями говоренье.
И понимай, пока жива:
Мой плот плывёт на тёплый остров,
Где в рост расправилась трава,
Растёт сквозь старой лодки остов.
* * *
...Бери от жизни всё.
(Из телевизионной рекламы)
...Боишься встреч со мною? Ну и ладно.
Так напугать могла бы молодого,
Которому и молодость отвратна,
И каждый день – дороже дорогого.
И каждый день – прожúт, как перед смертью
Не просто тела, а бесспорно, духа.
...Такому – к непришедшему столетью
Что пожелать? На землю горстку пуха.
Земля страны покамест в буераках,
Колдобинах, а кое-где провалы
И колеи, куда и «тачки» в лаках
Всё норовят попасть, как дети малые.
А я уже почти и не земная –
Витаю в облаках, пока, покуда
Не позовёт в себя земля сырая
И не поможет лечь в неё простуда.
Бери от жизни всё? Берём не очень:
Не потому, что дара не осилим.
Мне голову кружúт, как омут, осень.
(Мне зря семь футов не желай под килем.)
Плыву над миром... Листья золотые –
Лишь для того, чтобы о них споткнуться
В уже полынном воздухе России
И к берегу остывшему вернуться.
Снегириное поле
«Синим пламенем гори», –
Жизни – в лоб! – не говорю.
Стайкой малой снегири
Ходят поля на краю.
Это чувствую нутром,
Ибо зренье – никуда.
...В ночь зима пойдёт на слом –
Власть, чуть свет, возьмёт вода.
Да вода ли?.. Солнца лик
Вдруг окажется таков,
Что вода, пройдя свой пик
Чуть пониже облаков, –
Снова входит в берега,
Углубляя русла рек...
...Ну и что?.. Мела пурга,
Словно вражеский набег
На бездомное зверьё
И ещё на веру вер.
Вот о поле: «Не моё», –
Скажет только изувер.
От непрошенных гостей,
Охраняя, –
Сохраним
Для гуляний снегирей
Над снегами наших зим.
* * *
...Ах, зима, не разыгрывай ровню
Молодому апрелю,
когда
Сгоряча звучных рифм колокольню
Вместе с церковкой смыла вода.
Зимний наст, он – подобие глянца,
По которому солнце течёт,
Как по маслу, – и сосен убранство
Не берёт только дворник в расчёт.
И учти – ты, зима, не актриса.
Взято солнце – рывком! – на крючок!
...Выше, выше, – чтоб звон серебристо
Колокольчиком бил в твой зрачок.
ПолÓн
Хрустит почище леденца
Свежайший снег поýтру в поле...
И нет в скворечнице скворца
Здесь, у зимы-царицы в холле.
Она, всевластная зима,
Не хочет выглядеть лахудрой –
И на бровях её сурьма
Покрыта в спешке снежной пудрой.
И что ж, что нет у ней бровей? –
Ведь снег лежит, как в вазе сахар...
И, может, сотни снегирей
На грудь приладят красный бархат.
Не отдаёт зиме поклон
Снегирь из стаи снегириной:
Пришёл к зиме – как вождь – в полóн,
А не как муж к жене с повинной.
Возьмёт питьё он? Станет пить
Из рук божественной царицы?
Всё может быть... И полюбить
Ему дано, – как вольной птице.
* * *
Не о любви, что по весне
Играет всеми красками, –
О человеческой цене,
О сердце, сжатом спазмами,
Поёт вполсилы, впопыхах
Сам человечий голос
На тех регистрах, тех верхах,
Чья выдержка не новость.
Читатель мой, догадлив ты:
Певец грешит одышкою.
...Ни столбовой тебе версты
Нет, ни трактира с «пышкою».
Певцу не петь о тех руках,
Что столь бел
Петь о заброшенных пеньках:
Их кольца – зри! – божественны.
С пеньков снега уже стекли,
Расплавились под солнышком.
...На теле матушки-земли
Чернеют кой-где гнёздышки,
Но в них – ни живности, ни птиц,
Сюда не долетевших
Из-за морей,
Из заграниц,
В еде поднаторевших.
* * *
Ты понял всё: да, я – другая.
Из женщин тех, чей путь во мгле.
Листва осенняя, сгорая,
Найдёт приют в сырой золе.
...Сама в себе, – но... после смерти,
Чтоб постепенно оживать
Зерном, созревшим раз в столетье.
Хлеб из него тебе жевать
И с удовольствием, и с чувством,
И не стыдиться пищи пищ...
...Я шла во мгле, живя искусством,
Чтоб взял плоды из пепелищ.
* * *
Когда тепло идёт напропалую, –
Разбив ледовый панцирь на куски,
В стекло окна свои вонзают пули
Идущие на приступ сквозняки.
Отверстие с растущими лучами
Всё ширит, ширит ореола круг...
Идёт сквозняк, ворочая плечами,
И – хруст такой, как будто рубят сук
У высохшей, без возраста осины!..
Все сучья ей под ноженьки легли.
...А были ль в том её мечты повинны
Иль та же неустроенность земли?
Как холодно! И разум мой отныне
Не скажет мне, откуда в теле дрожь.
Мне холодно, хотя – жара в пустыне
Знавала пулю, шашку, петлю, нож.
Не впрок кусок, пока вода далёко:
К ней подползёшь – остудишь рот глотком.
...Идёт тепло, пронзившее до срока
Твоё живое сердце. Прямиком.
* * *
