Майнеры. Задача византийских генералов - [7]

Все что-то таскают, – думал он. – Зарабатывают. Но это не касается школьных учителей. Ты можешь быть семи пядей во лбу – но когда детская коляска стоит как твоя месячная зарплата… Ты будешь ходить и выбирать самую дешевую. Но так, чтобы никто об этом не догадался. Продавцу скажешь небрежно: «Через три месяца вырастет, опять покупать новую, так зачем брать самую дорогую…» И продавец кивнет головой, потому что и сам в похожей ситуации. Но в голове его проскользнет совсем другая мысль, а именно: «Еще один нищий, – не может заработать на нормальную коляску для ребенка».

Около пандуса Ларин заметил курящего Дениса Скокова. Самодовольный, расслабленный вид ученика показывал, что более приятного занятия, чем курить сигарету в тепле весеннего солнышка не существует. Ларин поймал себя на мысли, что невольно завидует ему, беззаботной юности, возможности – вот так просто стоять и курить, когда тебе хочется и что хочется, никто и слова не скажет.

В свободные часы Ларин давал частные уроки, репетировал, подтягивал отстающих, готовил к поступлению. Теперь количество уроков придется удвоить. Буквально со дня на день жена должна родить, потребуются деньги, кроватка, коляска, пеленки, питание, фрукты, а еще врачам что-то нужно…

Он взял чистый лист бумаги и принялся набрасывать примерный список ближайших покупок, проставляя в правой колонке стоимость. Когда добрался до конца листа, Ларин вздохнул.

Получалась запредельная сумма. С учетом вчерашней премии, ему не хватало порядка семидесяти тысяч. Через неделю аванс, – подумал он. Это где-то тысяч десять. Репетиторство – еще пятнадцать… Он рисовал на листе круги, треугольники, формулы, которые сами по себе приходили в голову, но выхода из ситуации не видел.

Снова взглянув в окно, он поискал глазами Скокова, но тот уже пропал. Теперь внизу стоял тщедушный грузчик в темно-синем комбинезоне.

– Дмитрий Сергеевич! – Ларин услышал за спиной каркающий голос, принадлежащий директору школы, Эльвире Анатольевне Песчинской. – После уроков зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста. И если меня не будет, дождитесь! – Она сделала акцент на последнем слове, растягивая его окончание.

Речь, конечно же, пойдет о неуде за год Успенскому, заносчивому одиннадцатикласснику из блатных. Вадик Успенский не обладал решительно никакими положительными качествами, Ларин раньше думал, что так не бывает, – хоть что-то в каждом человеке должно быть светлое, Успенский же, в отличие от того же Дениса Скокова, являл собой склизкое беспринципное существо, наделенное слащавой внешностью и писклявым голосом. Любые вопросы Вадик Успенский решал за деньги, в том числе и с учителями: карманы ломились от наличности, золотых мастеркардов и прочих ценностей. Ларин слышал, что его отец владеет каким-то мясным заводиком, отгружающим продукцию на самый верх, и не жалеет для единственного наследника абсолютно ничего.

Как водится в таких случаях, природа отдохнула на отпрыске, причем сделала это весьма изящно: Вадик совершенно не понимал, что он полный дебил. Тем не менее, урезав в одном, мужик с седой бородой, сидящий на облаках, вознаградил в другом: Успенский был чрезвычайно мстительным, злобным и на редкость завистливым сукиным сыном, хотя, казалось бы, – чему он мог завидовать, когда скатерть-самобранка для него не являлась волшебной принадлежностью, а существовала на самом деле, пусть и в более тривиальной форме.

– Слышь, математик, – сказал он и положил пачку денег на стол. – Считать умеешь? Ха-ха-ха, давай сосчитай до ста!

– Уберите это, – сказал Ларин, не дотрагиваясь до купюр. – Как выучите предмет и принесете все пропущенные домашние задания, так и поговорим. Желательно, чтобы отец присутствовал.

– Отец? – переспросил он, словно не расслышав. Его водянистые глаза с расширенными зрачками вращались сами по себе. – Святой отец? Ха-ха-ха! – Потом он посмотрел на Ларина и с серьезным видом, какой от него совершенно не ожидаешь, произнес: – Ты, придурок, Ларин? Тут сто штук, чтобы ты поставил отлично за год. – Он схватил пачку денег со стола, сунул ее в карман брюк и вышел из класса. Его механический, неживой хохот теперь раздавался из вестибюля.

Ларин, конечно, понимал, о чем хочет поговорить с ним директор. И одновременно слышал, как скрежещет сломанное колесо скейта, цепляя сточенными краями за шершавый асфальт. Он, конечно, мог засунуть все эти принципы в одно место.

Мог…

Наверное, сейчас урок начнется, надо… – подумал Ларин, но его мысль разбилась о сумасшедший дребезг школьного звонка.

Он снова вздрогнул, на этот раз сильнее обычного: в тот же самый момент зазвонил мобильный. «Жена», – прочитал он на экране.

– Да, Света. Привет.

– Дима, – услышал он в трубке тяжелое дыхание. – Давай… быстрее… Кажется, началось.

Глава 4

Света держалась за живот. Схватки, начавшиеся полчаса назад, она поначалу приняла за пищевое обострение. Но когда промежутки между болезненными ощущениями стали сокращаться, а сама боль нарастать, до нее, наконец, дошло, что давно пора звонить Диме.

– Только бы успел, только бы успел, – шептала она, вытирая испарину со лба.

Диме придется трудно, – думала Света. К шестикласснику скоро добавится еще один ребенок. Они всегда хотели двух детей, решили, что затягивать смысла нет – конечно, трудности удвоятся, но она сомневалась, что соберется рожать в сорок лет. Это опасно, хотя сейчас и шестьдесят рожают.