Майло Тэлон - [18]

— О, все выглядело как обычный разговор. Он удивился, что видит такую хорошенькую девушку в заштатном городишке. Я промолчала. Тогда он спросил, давно ли я здесь. Я сказала, что недавно, и держалась подальше от его столика, пока мне не пришлось подать ему еду. Он все время задавал вопросы, и я испугалась. Он… он, кажется, хотел узнать все про меня, про моих знакомых, где жила, как получила работу. Наконец я заявила ему, что занята, что у меня много дел на кухне, а потом… Мне не надо было этого делать, но так получилось, он напугал меня, и я…

— Что вы сделали?

— Я сказала, что, если у него есть вопросы, пусть задает их вам.

— Мне?

— Ну, я испугалась. Вы поймете меня, когда увидите его. Это крупный старик, довольно толстый, нет, лучше сказать, большой. Я не уверена, что он состоит из одного жира.

— Что он ответил?

— Потому-то я и прибежала, выскочила с черного хода и прилетела сразу сюда. Когда я назвала ваше имя, он сразу выпрямился, и у него появилось такое выражение, будто он сейчас выругается. До этого было все прилично, так, вроде бы пустячный разговор. И вдруг мне показалось, что он рассердился. Он сказал: «А при чем здесь Тэлон?» Я не поняла, что он имел в виду, но так ему и выложила: «Что вы, мол, хотите сказать? Он просто друг, вот и все. А теперь я занята. У меня нет времени отвечать на личные вопросы, а мистер Тэлон будет рад помочь вам, если сможет».

— Молодец, — улыбнулся я. — А как он на это отреагировал?

— Рассердился еще сильней. И забеспокоился. От раздражения стал ерзать на своем стуле, а потом заявил: «Я просто старался поддержать разговор. Мне нечего сказать Майло Тэлону». Тут мне стало совсем плохо — ведь я не называла ему вашего имени. Он его знал.

— Спасибо, Молли. Вам лучше вернуться в ресторан. Я спущусь через минуту.

Она посмотрела мимо меня на разбросанные по кровати вещи. Выражение ее лица изменилось. На секунду я даже подумал, что она вот-вот упадет в обморок. Потом одними губами она выдохнула «О Боже!» — и в том, как она это произнесла, было столько страха, что ее слова прозвучали как молитва.

Девушка повернулась и пошла к двери, но я поймал ее за Руку.

— Молли, не бойтесь. Не нужно тревожиться.

Она внимательно посмотрела на меня, выдернула руку и открыла дверь.

— Молли, почему бы вам не рассказать мне все? — спросил я.

Она вышла и закрыла за собой дверь, а я вернулся к кровати, чтобы поглядеть, чем вызван ее страх.

Некоторое время я стоял, не отрывая взгляда от разбросанных вещей. Открытый чемодан, пачка писем, картина…

Что вызвало ее восклицание? Что она узнала? Картину? Пейзаж на картине? Старый чемодан? Костюм?

Скомкав все вещи, я засунул их в чемодан, перетянул его ремнями и задвинул под кровать. Конечно, как тайник — это не место, но мне хотелось увидеть старика. Мне нужно было увидеть его.

Кто он? Как вписывался в общую картину, откуда знает мое имя? Почему оно его взволновало?

Когда я вошел в ресторан, посетитель уже исчез.

Упав на стул, я заказал поесть. Через некоторое время из кухни вышел Герман Шафер.

— Я его видел. — Его голос звучал серьезно. — Не знаю, что тут происходит, но когда он появляется…

— Кто?

— Хоуви. Здесь сидел Прайд Хоуви. Ел вон за тем столиком.

— Он вас видел, Герман?

— Нет, не видел. Не уверен, узнает ли меня. Дело-то было давным-давно, но тогда его следовало повесить.

— Никто не мог доказать, что он пятый. Нельзя вешать человека, не располагая уликами.

— Как я слышал, улик вообще не нашли. Интересно, что он здесь делает?

— Почуял деньги. Ты знаешь и я тоже, что Хоуви еще никогда не отказывался от денег. А что за история с пятым человеком, Герман? Мне рассказывали ее с полдюжины раз, но только с чьих-то слов.

— Я там был. По крайней мере тогда, когда заговорил тот индеец-апач. Фургон с жалованьем выехал с погонщиком и тремя охранниками. Они везли шестьдесят тысяч долларов в золотых монетах.

Где-то в пути погонщиков и охранников убили, фургон сожгли, а золото украли. Следы разыгравшейся трагедии обнаружила обслуга встречного фургона, направлявшегося на восток. Она похоронила мертвых и привезла печальную весть в город. Через пару недель мы поймали индейца из племени апачей. Он и рассказал, как их отряд преследовал крупного мужчину, а потом случайно наткнулся и напал на тот фургон и как его отогнали те четверо солдат, открыв шквальный огонь. Индейцев было слишком мало, поэтому, сказал пленный, они плюнули и ускакали. Притом никого не убили, а сами понесли потери — один из них погиб, двоих ранили. Но всем известно, что никакой индеец не полезет в драку за просто так. К тому же апач утверждал, что против них сражались не четверо, а пятеро бойцов. Он говорил, что знал человека, за которым они гнались. Но в ту же ночь индеец покончил жизнь самоубийством или кто-то его подстрелил, а потом подбросил в камеру револьвер.

— Я помню эти слухи.

— Слухов ходило предостаточно. Затем появился раненный в руку Хоуви и заявил, что его преследовали апачи. Но самое главное случилось потом, когда в город приехали нашедшие фургон ребята. Они заявили, что троих солдат убили по-предательски, в спину.

Ты помнишь, какие пошли разговоры. Некоторые думали, что это сделал Хоуви, но когда собралась толпа, чтобы его повесить, этот адвокат… Дикман? Да, его звали именно так. Он выступил перед людьми и отговорил их. Утверждали, будто Хоуви сам подбил его на это. Как бы то ни было, Дикман почти сразу уехал на побережье и шикарно зажил, на чьи деньги, не знаю.