Майкл Джордан. Его Воздушество - [290]

Джордж Мамфорд как-то отметил, что оценивать людей нужно по их поступкам, а не по словам. В августе, когда до мероприятия оставалось уже совсем немного времени, Джордан выбрал своим компаньоном на церемонию Джонни Баха, а не Фила Джексона. Ассистенту тренера, много лет проработавшему в баскетболе, теперь уже было за 80, и развод с женой серьезно подкосил его, лишив пенсии от NBA. Джордан щедро заплатил своему старому тренеру, подначивавшему его «атаковать больше», чтобы он отправился с ним на церемонию. Он также попросил двух сотрудников «Буллз», работавших с командой с первых его дней пребывания там – менеджера по продажам билетов Джо О’Нила и пиарщика Тима Халлама – отправиться вместе с ним, Прието и маленькой компанией приближенных, в числе которых был и Джордж Колер, на его самолете в Спрингфилд, штат Массачусетс, где должна была пройти церемония.

«Это было весьма волнующе, если говорить честно, – рассказывал о том опыте О’Нил. – Я начал работать в «Буллз» много лет назад. Майкл, наверное, еще был девятиклассником в старшей школе, когда я пришел в клуб. Мы с Тимми Халламом были первыми людьми, с которыми Майкл познакомился в «Чикаго». Тогда все было совсем по-другому. Он не был мегасуперзвездой. Я не знаю, кто сейчас самый узнаваемый человек в мире, но он явно где-то на вершине списка. Оказаться в том самолете, везущем Майкла и его подругу в Зал славы… Я даже не смогу выразить, что это значило для меня. Мы сидели и смеялись, рассказывали байки о первых годах Майкла, о том, как выбирались поиграть в гольф, как делали то и се. Майкл не забывал людей. Он повез в Зал славы Джонни Баха. Думаю, что ближайшие друзья Майкла далеко не знаменитости. У него есть приятели, с которыми он проводит время, играет в гольф и тусуется. Само собой, у него миллион друзей-знаменитостей. Но люди, с которыми он проводит все свои дни напролет – обычные парни, и я думаю, что ему доставляет удовольствие проводить время в их компании».

Весь полет в Спрингфилд они вспоминали первый год Джордана в лиге, безумный состав «Буллз», матчи по гольфу в офисе, когда они закатывали мячи в импровизированные лунки в виде консервных банок, и тренировки в «Энджел Гардиан Джим» в компании детишек, приходивших туда на уроки физкультуры. Они смеялись и предавались воспоминаниям, и О’Нил заметил, что чем меньше времени оставалось до приземления в Спринг-филде, тем сильнее Джордан нервничал.

«Сколько бы ни уделялось внимания Майклу, сколько бы гламура его ни окружало, думаю, что в те моменты, когда он оказывается на виду у всех, в нем просыпается какая-то стеснительность, – отмечал в интервью 2012 г. О’Нил. – Думаю, что ему было несколько некомфортно, ведь то, что Майкла Джордана вводили в Зал славы, было таким значимым событием, что об этом говорили все. Думаю, что он ожидал окончания всей этой церемонии с не меньшим нетерпением, чем ее начала. С нами в самолете был Джордж. И по сей день мы с Джорджем говорим: «Можешь поверить в то, где мы сейчас и откуда пришли?»

Что же до его речи, то О‘Нил отмечал, что Джордан ничего не готовил заранее. «Он ничего особо не записывал, – вспоминал старый друг Майкла. – Он не был до конца уверен, что именно собирается сказать. Он нервничал перед приездом туда».

Джордан попросил своего кумира детства Дэвида Томпсона присутствовать вместе с ним в Зале славы и быть рядом в момент, когда он будет выступать перед элитой баскетбола, выложившей большие деньги за то, чтобы присутствовать на этой коронации и видеть Майкла на вершине его баскетбольной жизни. Именно тогда, поддавшись эмоциям, нахлынувшим в столь важный момент, Джордан решил освободиться от груза своих чувств и раскрыть всем свою соревновательную натуру, высказаться о вещах, подлинных ли, надуманных ли, которые мотивировали его и двигали им в течение жизни. Даже для тех, кто много лет наблюдал за Джорданом и полагал, что хорошо его знает, сказанные им слова стали сюрпризом, а для кого-то разочарованием. Для широкой публики почти шоком оказались его откровения о том, как сильно его разгневало исключение из баскетбольной команды школы в десятом классе; каким разочарованием было то, что Дин Смит не разрешил поместить его фото на обложку Sports Illustrated в первый год учебы в колледже; какие у него были перепалки с Тексом Уинтером, с которым они спорили о том, есть ли «я» в слове «победа»; как сильно он недолюбливал Джерри Краузе и даже о том, как у него случился спор с Пэтом Райли о номере в гавайском отеле. Своей искренностью он, казалось, стремился оскорбить стольких же людей, скольких и отблагодарить.

Фил Джексон смотрел трансляцию церемонии по ТВ в переполненном спорт-баре, где наблюдал удивленную реакцию многих клиентов заведения на происходящее. Джексон, впрочем, мгновенно осознал, что Джордан лишь пытается объяснить природу своей соревновательной натуры, единственной проблемой было только то, что почти все явления, мотивировавшие Джордана в жизни, были негативного характера, и людям было трудно это понять. Из-за этого церемония едва не обернулась катастрофой.

«Речь Майкла Джордана на церемонии введения в Зал славы стала Exxon Valdez’ом