Маятник жизни моей… 1930–1954 - [9]

Один из таких сюжетов – история с Игорем Ильинским, которого она знала еще маленьким. Когда-то дружила с его матерью; его сестра, эмигрировавшая в 1920-е годы, ходила в кружок “Радость”. В конце 1940-х годов Игорь Владимирович пережил огромное горе, у него умерла любимая жена Татьяна. Случайно он нашел в доме книгу У Джеймса “Многообразие религиозного опыта”, переведенную Варварой Григорьевной и Михаилом Шиком. И тогда он бросился к Варваре Григорьевне за помощью, советом, разговором. Несколько лет он возил ее на свою дачу во Внуково, они много говорили о смерти и жизни, Ильинский рассказывал ей о том, насколько он не реализован как актер. Но и эта привязанность миновала. Он выздоровел, женился и постепенно исчез из ее жизни.

…Дети Михаила Шика и Натальи Шаховской со временем перебрались в Москву, им надо было жить и учиться дальше. Сергей Шик прошел войну и женился. Мария и Елизавета учились в институтах, а младшие Дмитрий и Николай были усыновлены сестрой Натальи Дмитриевны – Анной Дмитриевной Шаховской, которая была секретарем В. В. Вернадского. Именно она забрала Николая с собой и семьей Вернадских в эвакуацию. В Москве они все собирались в уплотненной до двух комнат квартире Шаховских. Здесь Варвара часто останавливалась, учила младших детей, встречалась со старшими.

Дмитрий Шаховской с детства стал увлекаться живописью и скульптурой, его учителем был Владимир Фаворский, друг отца с гимназических лет, который имел в Новогирееве свой дом-мастерскую. В конце 1940-х годов Дмитрий женился на дочери Фаворского Марии и тоже стал обитателем Новогиреева, где живет и поныне, куда после долгих путешествий переехали дневники Варвары Григорьевны.

И все-таки, несмотря на редкие встречи, самым близким человеком Варвары Григорьевны оставалась Ольга Веселовская (Бессарабова). Она всю жизнь собирала и переписывала ее стихи, разбросанные то здесь, то там, делала выписки из дневников.

В 1927 году Ольга вышла замуж за замечательного историка, а затем и академика Степана Борисовича Веселовского, он был старше ее вдвое. Первое время они тоже жили в Сергиевом Посаде. Отношения с Варварой у него сразу же не заладились. Во-первых, Варвара Григорьевна предполагала, что для ее Олечки мог бы найтись кто-то более молодой, а во-вторых, ее расстраивало, что так и не был реализован литературный дар Ольги – та фактически стала секретарем своего высокоученого мужа.

В 1947 году Ольгу вызвали в НКВД, где целый день продержали, позже она сказала дочери, что от нее требовали показаний на Фаворского и его окружение. Она ничего не рассказала. Спустя несколько дней у нее случился инфаркт, но она старалась скрыть от всех его истинные причины. Можно предположить, что ее расспрашивали не только о Фаворском, иначе трудно объяснить, почему почти два года она избегала общения с Варварой Григорьевной. Скорее всего, именно страхом за близких объясняется и то, что, когда в 1954 году она получит в руки все дневники Мирович, то будет тщательно замарывать имена арестованных Даниила, Коваленского и других. Видимо, от нее пытались получить сведения и о них тоже.

Потом, когда здоровье Ольги Александровны восстановилось, умер Веселовский, родился внук, встречи стали чаще, но все равно их было очень мало. Варвара Григорьевна не раз внутренне зовет свою Олечку на помощь.

Всю вторую половину жизни Варвара Григорьевна готовилась к смерти, страшилась ее, ждала и даже звала.

Однако смерть застала ее неожиданно. Дневник обрывается за три месяца до кончины, последняя запись от 14 мая. Строчки уже плывут на странице, слова разбегаются в разные стороны. Последняя запись сделана рукой Ольгой Бессарабовой:

“Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович умерла 16 августа 1954 года”.

Обращаясь к своим будущим читателям дневников, Варвара Григорьевна писала:

“Если бы я нашла где-нибудь на чердаке тетрадь с искренними отпечатками жизни (внутренней) совсем безвестного человека, не поэта, не мыслителя, и знала бы, что он уже умер, во имя этого посмертного общения с ним я бы читала его тетрадь с жадностью, с жалостью, с братским чувством, с ощущением какой-то победы над смертью”.

Дневники В. Г. Малахиевой-Мирович и есть настоящая победа над смертью.

* * *

Дневники В. Г. Малахиевой-Мирович представляют собой не просто подневные записи, но и большие отрывки, сквозные сюжеты и новеллы. Огромный объем дневникового текста, их неизбежная повторяемость (в особенности в последнем периоде жизни) привели к необходимости отбора наиболее интересных фрагментов. Полная публикация всех 180 тетрадей – дело будущего. Сегодня мы осуществляем попытку впервые познакомить читателя с интересной личностью поэтессы, писательницы и мемуаристки, творчество которой непременно войдет в контекст истории культуры.

Эта книга не могла бы появиться без участия и помощи:

Елизаветы Михайловны Шик, Дмитрия Михайловича Шика, Анны Степановны Веселовской, Марии Михайловны Старостенковой-Шик, а также:

Татьяны Нешумовой, Ольги Мининой, Ольги Блинкиной, Ольги Волковой и Валентина Масловского.

1 тетрадь [12] 23.7.1930-5.2.1931

27 июня 1930

Православие много говорит “о прелести” – хотя бы Брянчанинов – да и каждый из Отцов православной церкви. Я склонна думать, что это всё – педагогия. Отечески охраняя неподготовленные души от опасного пути – преждевременного проникновения в горние миры (больше люблю эту терминологию, хоть она и не совсем точна), – православие, лучше сказать “церковь”, спешит совсем заградить вход во Врата Познания. И самое познание, всю область Разума, Творчества (свободного) она или игнорирует, или даже клеймит как стихии люциферианства.