Маятник мести - [29]

— Нет, тебе что, кусок хлеба принести за падло?! — заорал он, надвигаясь на Алексея. Во рту его торчали черные остатки давно выбитых зубов, а в руках у Жакана появилась заточка. — Тебя, суку, как человека просят, а ты…!

Договорить до конца Ремизов ему не дал. Не подпуская близко, Алексей со всей силы ударил старого вора кулаком по впалой груди и Жакан, пролетев через длинный коридор, упал на пол и зашелся мучительным кашлем. На Алексея кинулись со всех сторон, надеясь свалить. С ревом развернувшись, Ремизов одним движением раскидал всю повисшую на нем толпу.

Что было дальше, он помнил с трудом. Упоительная волна бешенства наконец прорвалась на волю. Алексей крушил налево и направо, временами он видел чьи-то лица, слышал свой торжествующий рев, но большую часть времени кровавая пленка застилала его глаза. Когда к нему вернулась способность соображать, Алексей увидел вбегающих в барак солдат, лежащие на полу фигуры в синих робах, а в руках ощутил ножку от вдребезги разбитой табуретки.

Пострадали очень многие, но, по счастью, Ремизов ни кого не убил и поэтому отделался сравнительно легко: отсидел в карцере десять суток. Вернувшись из сырого и холодного подвала обратно в казарму, он, с удивлением, увидел расположившегося на своей кровати какого-то пацана, похоже что новенького.

— Эй, лейтенант, сюда иди! — окликнули Ремизова из дальнего угла казармы, там размещалась уголовная элита отряда. Подойдя поближе, Алексей увидел, кто его позвал. На кровати лежал сам Выря, главный человек в зоне, пахан. Внутри у Ремизова сразу похолодело.

«Сейчас мне припомнят все» — подумал он.

Между тем Выря, приподнявшись на локтях, с интересом разглядывал лейтенанта. Алексей всегда поражался, насколько тот мало походил на классического уголовника. Среднего роста и плотного телосложения, Выря больше смахивал на старого, добродушного мастера на маленьком заводике. Не начальник, а отец родной для подчиненных, добрый, но справедливый. У него было широкое лицо с мощным раздвоенным подбородком, солидный, мясистый нос, темные глаза, светившиеся умом, и черные кудрявые волосы, в которых, несмотря на возраст, проблескивали лишь редкие паутинки седины, а ведь ему было уже за пятьдесят, и большую часть жизни Выря провел за колючей проволокой. Выря не афишировал свое первенство в зоне, но природный ум и знание человеческого стада позволяли ему манипулировать уголовным сообществом в собственных интересах.

— Присаживайся, лейтенант, — предложил Ремизову старый уголовник, и кивнул на пустующую кровать рядом со своей. Когда Алексей сел, Выря протянул ему кружку.

— На хлебни чифирку, погрей кишки после ямы.

Зная обычай, Алексей сделал только три глотка вяжущей жидкости. Пустой желудок от горечи немного свело, но действительно прогрело, и сразу прояснилось в голове. Ремизов вернул кружку хозяину, а тот передал ее дальше по кругу и снова обратился к Алексею:

— Тебя как зовут?

— Алексей.

— Леха? — Выря поморщился. — Не люблю я это имя. Первый раз я сел из-за одного Лехи. Я, пожалуй, тебя переименую. Будешь теперь Леней, понял?

Несмотря на то, что Ремизов не понимал, что происходит, он кивнул головой. Этот человек говорил таким тоном, что раздумывать не приходилось.

— Закуривай, — Выря протянул ему пачку «Бонда», вполне приличных даже для воли сигарет. Ремизов в первый раз за эти десять дней затянулся табачным дымом, в голове что-то сразу зашумело, все поплыло.

— Ну, а теперь расскажи-ка нам, голуба, как ты попал на нары? обернувшись к Алексею, пахан приготовился слушать. Ремизов еще раз глубоко затянулся сигаретным дымом, а потом начал рассказывать. Он знал, что этим он снимает с себя ореол осужденного по серьезной, «мокрой» статье, но врать ему не хотелось. Все окружающие затихли, незаметно подтянулся еще народ, с верхнего яруса свесились круглые головы слушателей. Его не прерывали ни разу, а Выря, тот просто не отрывал глаз от лица рассказчика. Ремизов шестым чувством понял, что все, что он сейчас говорит, взвешивается на незримых весах, и мерой всего была правда, а ценой — его жизнь.

— Да-а, — протянул Выря, выслушав до конца и откидываясь на подушку, — здорово они тебя подставили. Мастер работал.

Зрители сразу зашумели, засмеялись, кое-кто стал отпускать острые шуточки, но Выря цыкнул на свое стадо, и все стихло.

— Ты свою кровать, Леня, не ищи. Здесь спать будешь, — пахан кивнул на койку, на которой сидел Алексей и, зевнув, повернулся на бок, давая всем понять, что пора спать.

Алексей понял, что получил что-то вроде повышения по службе. Плохо это или хорошо, он не знал, сейчас его неумолимо тянула к себе поверхность постели. Хотя сквозь свалявшийся матрас прощупывались жесткие железяки панцирной сетки, но по крайней мере здесь он мог вытянуться во весь свой немалый рост. В короткой клетушке карцера, на откидном топчане он не мог сделать и этого. Через пару минут Алексей захрапел и не слышал, как обернувшийся в его сторону Выря удивленно сказал:

— Во дает, лейтенант! Полкружки чифиря вылакал и спит как сурок.

Со всех сторон услужливо засмеялись, но он опять прикрикнул на свою паству: