Маяковский без глянца - [135]

2 февраля в тетради появились подписи: Б. Ливанов (актер), 3-го – Бесо Жгенти (писатель), 4-го – Вадим Баян (литератор), С. Кац (пианист), С. Сутоцкий (книго-уч) и т. д. Расписался один служащий ФОСПа (то есть того учреждения, в помещении которого находилась выставка).

Затем в тетради возникли подписи посетителей, по-разному трактующих простое слово «профессия».

Например, в графе «профессия» кто-то подмахнул: «Нету» и: «Случайно зашел не от любви к Маяковскому». <…>

Среди журналов, на отдельной большой витрине – «1-й журнал российских футуристов», «Взял», «Новый сатирикон», все советские журналы, в том числе «Изобретатель», «За рулем», «Женский журнал», «Трезвость и культура», «Радиослушатель», «Пионер», «Октябрьские всходы».

В разделе «Книги о Маяковском» были выставлены: «Ленин» Яхонтова, «Маяковский-футурист» В. Сперанского, «Диалог Есенина с Маяковским» И. В. Грузинова и ноты «Левого марша» С. Каца.

На стенде «Газеты Москвы» были выставлены: «Газета футуристов», «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Пионерская правда», «Электрозавод», «Кооперативная деревня». (Всего их было 16.)

Отдельно – «Газеты СССР» (35 названий): «Ойротский край», «Бурят-Монгольская правда», «Уральский рабочий», «Амурская правда», «Барабинская деревня», «Красноармеец», «Шуйский пролетарий», «Звезда Алтая», «Червоноармеец», «Красный Дагестан», «Средневолжская деревня», «Бакинский рабочий» и другие.

В левом углу щита с газетами висела крупная надпись: «Маяковский не понятен массам», причем слова «не понятен» были нарисованы гораздо мельче, чем остальные, так что издали казалось: «Маяковский… массам». <…>

В противоположном углу посетители знакомились с макетами постановок «Мистерии-буфф» и «Клопа», с картой поездок по Союзу и большой диаграммой «Маяковский на эстраде» (1926–1930) 150 850 слушателей, 54 города-кружка». Стены были увешаны сорока афишами, среди которых: «Футуристы» (дореволюционные выступления в Казани и Киеве), «Дирижер трех Америк» (московская), «Как писать стихи», афиши московских и ленинградских постановок «Клопа» и «Бани». Рядом – афиша совместного выступления с Асеевым – «Даешь изящную жизнь», афиши вечеров и диспутов с участием Маяковского – «Быт и религия», «Леф или блеф?», «Вечер 6 журналов». Наконец, плакаты, в том числе «Мистерия-буфф» (первая постановка пьесы), два плаката кинофильмов: «Не для денег родившийся» и «Закованная фильмой», в которых в 1918 году играл Маяковский (он же, как известно, автор сценариев).

Последние две витрины были посвящены «Лаборатории» – рукописям Маяковского и его «Биографии», – тут висела фотография, снятая в московской охранке, и документы «Дела Маяковского».

На столе, кроме каталогов, лежали папки с записками, альбомы «Окон РОСТА», альбомы со статьями о книгах и выступлениях (отдельный альбом был посвящен статьям иностранной прессы), с карикатурами и фото.

Во второй и третьей комнатах: «Окна сатиры РОСТА», плакаты Помгола и остальные: «Вопросы труда» («Прогульщика-богомольца с завода вон», «Даешь пятилетку в четыре года» и т. д. – всего двадцать), «Охрана здоровья» («Мой руки», «Плюй в урну» и др.), «Техника безопасности», «Профсоюзные плакаты» и, наконец, «Реклама».

Владимир Владимирович Маяковский:

Чтоб эта выставка

стала полной –

надо перенести сюда

трамваи

и

поезда,

расписанные

боевыми

строками.

Атаки,

горланившие

частушки.

Заборы,

стены

и

флаги,

проходившие

под

Кремлем,

раскидывая

огонь

лозунгов.

Лили Юрьевна Брик. Из дневника:

1.2.1930. Выставка недоделанная, но все-таки очень интересная. Володя переутомлен, говорил страшно устало. Кое-кто выступил, потом он прочел вступление в новую поэму – впечатление произвело очень большое, хотя читал по бумажке и через силу.

Александра Алексеевна Маяковская:

В 1930 году, 1 февраля, Володя устроил в Москве выставку, на которой показал всю свою огромную работу – книги, стихи в журналах и газетах, рисунки.

Мы были на выставке. Володя показывал нам материал и говорил:

– Я сам не ожидал, что такое количество нарисовал и написал!

Вероника Витольдовна Полонская:

В день открытия выставки у меня был спектакль и репетиции. После спектакля я встретилась с Владимиром Владимировичем. Он был усталый и довольный. Говорил, что было много молодежи, которая очень интересовалась выставкой.

Задавали много вопросов. Маяковский отвечал как всегда сам и очень охотно. Посетители выставки не отпускали его, пока он не прочитал им несколько своих произведений. Потом он сказал:

– Но ты подумай, Нора, ни один писатель не пришел!.. Тоже, товарищи!

Лили Юрьевна Брик:

Помню, что Володя в этот день был не только усталый, но и мрачный. Он на всех обижался, не хотел разговаривать ни с кем из товарищей, поссорился с Асеевым и Кирсановым. Когда они звонили ему, не подходил к телефону. О Кассиле сказал: «Он должен за папиросами для меня на угол в лавочку бегать, а он гвоздя на выставке не вбил».

Эта мрачность запечатлена на фотографии, снятой в тот день, на фоне плаката РОСТА. Не понимаю, почему именно она получила такое широкое распространение!..

Наталия Александровна Луначарская-Розенель:

Анатолий Васильевич (Луначарский. – Сост.) приехал оттуда неразговорчивый и мрачноватый. Когда я стала расспрашивать его, он неохотно ответил: