Маяк в Борсхане - [19]

Вождь кивнул. Его совершенно не удивила такая постановка вопроса. Через несколько минут он, в сопровождении двух телохранителей, повел меня по деревне. Идти пришлось недолго – на противоположный конец поляны, где в удобном месте стоял явно нежилой дом. Туда мы и вошли.

Я будто вновь переместился во времени и пространстве. Складная солдатская кровать, застеленная выцветшим шерстяным одеялом, три грубые табуретки, напрочь лишенные изящества стол и тумбочка, несколько икон, на стене – четыре сделанные «Полароидом» фотографии с одинаковым сюжетом: упитанный священник добродушно улыбается в окружении своей паствы – трех-четырех напряженных аборигенов. Здесь же, на вешалке, висели брюки, куртка, несколько рубашек, черная сутана, черная широкополая шляпа и большой католический крест на длинной цепочке. Внизу стояли стоптанные ботинки с высокой шнуровкой и мягкие разношенные кроссовки. На столе, под керосиновой лампой, пылился прибор, напоминающий компьютер. Это была австралийская рация «Кодан», отличающаяся от «Эфира» так же, как бомбардировщик «Стеллс» отличается от довоенного «У-2». Рядом с рацией лежали Библия на английском языке, газовая зажигалка, и стояла пустая бутылка из-под виски «Золотой фазан».

Бросалось в глаза, что земляной пол чисто выметен, и вообще – в помещении было тщательно убрано, и царил образцовый порядок, как в музее «Уголок цивилизации». Кто-то явно создавал впечатление, что живущий здесь человек просто вышел ненадолго, но скоро обязательно вернется. Вот и все его вещи – в целости и сохранности! Только в чем он тогда ходит? Неужели голый?!

Вождь Твала внимательно наблюдал за моей реакцией.

– У вас был миссионер? – как можно мягче поинтересовался я. Но вождь не понял. Или сделал вид, что не понял.

– Вот радио, – указал он пальцем и, присев на корточки, принялся наблюдать за мной.

Что ж, в данный момент рация интересовала меня куда больше, чем судьба миссионера. Тем более, что последняя не составляла большой загадки.

Я осмотрел «Кодан». Батареи, конечно, были мертвыми, но солнечное зарядное устройство работало исправно. Я вынес его на улицу, повернул белую панель так, чтобы синеватые ячейки фотоэлементов смотрели прямо на солнце, и стрелка вольтметра сразу качнулась вправо. Стоящие у входа телохранители вождя благоговейно следили за моими действиями. На всякий случай, я сделал несколько «колдовских» пассов руками и проговорил что-то неразборчивое.

Через несколько минут напряжение и ток достигли нормативного уровня. Я включил питание, заглядывая в чудом сохранившийся клочок бумаги, выставил нужную частоту: 15016 килогерц.

– Ковалев вызывает «Утес», – сказал я.

На этом моя работа закончилась. Не надо вертеть ручки настройки, напрягая слух, разбираться в тресках и шумах эфира, без конца повторять вызов – все сделает автоматика. А когда поймает ответный сигнал, очистит его от посторонних шумов и принесет мне. Оставалось только ждать.

Что может сделать Колосков? Прислать пару вертолётов с десятком бойцов и начать боевые действия на территории суверенной Борсханы? Ерунда. У него всего один вертолет, и тот, возможно, уже развалился. К тому же поведение ангольского пилота бесконечно далеко от неукротимой победной ярости берсерка, и если таков общий стандарт ангольских воинов, то вряд ли этот рейд станет победоносным. Да и не факт, что у самого Колоскова, несмотря на всю его бесшабашность, хватит решимости развязать очередную локальную войну. Это не местных военачальников за яйца хватать. За подобные штуки его, в лучшем случае, отправят военруком в какую-нибудь занюханную школу российской сельской глубинки. Это в самом лучшем случае! А то и в тюрьму.

«Кодан» издал короткий зуммер, и в хижине раздался отчетливый голос Колоскова. Судя по всему, он был еще трезв. Или почти трезв.

– «Утес» слушает! Кто вызывает?

– Кто, кто! Ковалев из метеоцентра!

– Едрена корень, Виталик, ты, что ли? – слышимость была прекрасная, как будто командир базы сидел со мной рядом.

– Нет, вождь Твала!

Услышав свое имя, вождь удовлетворенно кивнул.

– Ты где?! – продолжал задавать дурацкие вопросы командир базы.

– В п…! – раздраженно рявкнул я.

– Ты чё это? – обиделся Колосков.

– Да то! Меня захватили людоеды, грозят через десять дней сожрать! А твой черножопый пилот улетел, хотя у него был автомат!

– Так что, выходит, Муаб тебя бросил?! – взревел полковник. – А мне, сука, сказал – ты ушел и не вернулся… Я его, гада, сейчас же на второе упражнение поставлю!

– Да это дело десятое! Сейчас другое важно…

– Слушаю, говори!

– Сообщи в Москву, в разведцентр!

За такое нарушение конспирации положено увольнение без пенсии. Но любые дисциплинарные меры не шли ни в какое сравнение с перспективой быть съеденным. И сейчас мне было на них наплевать.

– Подполковнику Иванникову сообщи!

– Подожди, не пойму… Куда сообщить? В центр метеоразведки? Откуда там подполковники?

– Записывай телеграмму. «Олимп…»

– Какой олимп, едрена корень?

– Записывай, потом поймешь! «Олимп. Захвачен в Борсхане племенем нгвама. Приговорен к съедению…» Нет, не так, вычеркни. «Через десять дней буду подвергнут физическому уничтожению. Выполнение задания под угрозой. Нуждаюсь в помощи. Зевс».