Маяк на далеком острове - [42]

— Васкес, — продолжил он, — сколько отсюда до маяка?

— Самое большее три-четыре мили, если напрямик через скалы, а если идти по плато до оконечности залива…

— Ладно, Васкес, я иду. Отправлюсь около четырех часов. Часов в шесть поднимусь на утес… Будет еще светло… Меня не увидят… А я… Я все узнаю!

Васкес понимал, что отговаривать Джона Дэвиса бесполезно. Но когда его спутник сказал: «Вы останетесь здесь. И будете наблюдать за морем. Я вернусь вечером… Я пойду один!» — Васкес решительно заявил:

— Мы пойдем вместе, Дэвис.

Решение было принято. В четыре часа, съев несколько сухарей и кусок солонины, Васкес и Дэвис, вооружившись револьверами, отправились в путь.

Узкий овраг помог им взобраться на утес, гребня которого они достигли без особого труда.

Перед ними простиралось обширное засушливое плато, где росло только несколько кустов барбариса. На всем протяжении плато, насколько доставал взгляд, не встречалось ни одного дерева. Несколько стай морских птиц, издавая оглушительные крики, летели на юг.

Что касается направления, ведущего к маяку, то определить его оказалось совсем нетрудно.

— Туда! — сказал Васкес.

Рукой он указал на маяк, возвышающийся на оконечности острова.

— Вперед! — скомандовал Дэвис.

И они пошли быстрым шагом. Если им и нужно было принимать меры предосторожности, то только в окрестностях бухточки.

Через полчаса, запыхавшись, друзья остановились. Однако они не ощущали усталости, даже Васкес, которого увлекал за собой Дэвис, словно держа за руку.

Им оставалось преодолеть еще одну милю. Если бы Конгре или кто-нибудь из его людей стоял на галерее маяка, то мог заметить это и поднять тревогу.

Впрочем, при ясном небе даже с этого расстояния галерея хорошо просматривалась. На ней никого не было. Однако один-два пирата могли находиться в вахтенном помещении и сквозь узкие окна, выходившие на все стороны света, обозревать плато от края до края.

Джон Дэвис и Васкес стали пробираться между скалами, хаотично разбросанными тут и там. Они перебегали от одной скалы к другой, прижимаясь к ним, или ползли, пересекая открытое пространство. Последняя миля существенно замедлила темп их движения.

Было около шести часов, когда храбрецы достигли края утеса, возвышавшегося над бухтой. Пользуясь последними отблесками заходящего солнца, они, добравшись до гребня, заглянули вниз.

Заметить их было невозможно, если только кто-нибудь из пиратов не решил бы взобраться на утес. Они оставались невидимыми даже с высоты маяка, поскольку затаились в расселине.

Шхуна, покачиваясь на волнах, стояла на якоре. Мачты и реи наготове — такелаж находился в прекрасном состоянии, — палуба очищена от груза, который пришлось перенести из трюма на время ремонта. Шлюпка привязана за кормовую уключину. Поскольку шхуна не заваливалась на левый борт, значит, ремонтные работы закончились и обе пробоины были заделаны.

— Всё готово, — прошептал Джон Дэвис, еле сдерживая ярость.

— Они ведь могут сняться с якоря в момент отлива, через два-три часа?..

— А мы ничего не можем сделать… Ничего, — повторял Дэвис.

Действительно, плотник Варгас сдержал слово. От поломок не осталось ни малейшего следа. Пиратам хватило двух дней. Они вернули груз на место и закрепили обшивку. «Карканте» могла сниматься с якоря.[154]

Итак, если у Конгре нет веских причин для задержки, команда поднимет якорь около восьми часов, чтобы с отливом отправиться в путь. Через несколько минут после того, как пробьет девять, шхуна обогнет мыс Сан-Хуан, и тогда океан, обеспечивающий свободу, раскинется перед форштевнем «Карканте».

Васкес отчетливо видел в ограде маяка Конгре и Карканте.

Одни пираты еще находились на суше, другие уже поднялись на борт.

Конгре с сообщником беседовали еще четверть часа. Когда разговор закончился и они расстались, Карканте направился к двери подсобного помещения.

— Тихо, — прошептал Васкес. — Он, конечно, хочет подняться на маяк. Совершенно ни к чему, чтобы он нас заметил!

И оба как можно плотнее прижались к скалам.

Карканте, в последний раз поднявшись на галерею маяка, решил, что шхуна отплывет на следующий день утром, когда наступит полная вода, — он хотел понаблюдать за горизонтом и убедиться, что вблизи острова нет ни одного корабля.

Впрочем, ночь обещала быть спокойной. Вечером ветер утих, что было предвестием хорошей погоды.

Едва Карканте поднялся на галерею, как Дэвис и Васкес его увидели. Пират, прижав к глазам подзорную трубу, внимательно осматривал горизонт.

Вдруг Карканте заорал.

— Сторожевик… Сторожевик! — повторял он так громко, что его услышали все.

Конгре и остальные пираты насторожились.

Глава четырнадцатая СТОРОЖЕВОЙ КОРАБЛЬ «САНТА-ФЕ»

Как описать панику, охватившую театр действий, в который превратился залив? Возглас «Сторожевик… Сторожевик!» раздался, словно гром среди ясного неба, словно смертный приговор, вынесенный отверженным. «Санта-Фе» — это воплощение возмездия, приближавшееся к острову, наказание за многочисленные преступления, от которого никто не мог ускользнуть!

Но не ошибся ли Карканте? Действительно ли судно, приближавшееся к берегу, было сторожевым кораблем аргентинских военно-морских сил? Возможно, оно просто направлялось в пролив Ле-Мер или к мысу Северал, чтобы пройти южнее острова? Неужели корабль шел в залив Эль-Гор?