Maxximum Exxtremum - [58]
Весь на нервах я отправился на Кольцо — а куда ещё?! Пойти звонить к Саше, к Репе — нет — рано, да и непристойно уже! Жара была нестерпимая, никого из знакомых не появится до вечера… Сейчас пойду, рассуждал я, последний раз позвоню (хоть и неприлично, а куда, как говорит Коробковец, поденешься?!), вернусь сюда, возьму пару пива, выпью, зайду в сортир, напишу записку: «Во всём винить Зельцера — она меня, гения, не любит. А Федя, подлец, должен мне бабки — пусть отдаст Саничу. Ну вот и всё, золотые, рукописи передайте ОФ»…
Её по-прежнему не было — всё-таки я безумно надеялся на то, что она возникнет, заслонив от небытия! — извини, Олёша, меня! Время уже пять часов — «…и что надо кончать!». Взял две банки своего «оригинального», примостился опять на лавочке на Кольце (той самой, откуда было начало) и начал их выпивать — с тяжёлым сердцем выпивать, жалея себя выпивать… но с жаждой — ведь жарко! Голова моя склонилась на грудь — приятно пахло потом (я был без майки), маслом, порохом и металлом — «just a fucken little», just a fucken metal, он приятно холодил кожу и отяжелял-укреплял плечо… Но для меня это всё равно нехорошо — я совсем буйну голову повесил и даже не заметил, как кто-то подошёл ко мне вплотную. Он пнул меня в ботинок.
— О, привет, ты что здесь один загораешь? — это была она, Зельцер, её коронная ухмылочка, в своей алой рубашке, с баттлом пива в лапках и немного поддатая.
Я подумал, что у меня глюки — солнечный удар хватил, или может так всегда бывает перед смертью, а может… я уже выстрелил?!
— Что сидишь-то, говорю?! — она снова легонько пнула мою ногу.
— Тебя… — давясь комком в горле, вымолвил я, — тебя жду… Я тебе звонил…
— Да я тут с чуваками бухаю. Хочешь, пойдём с нами. — Я наконец поднял голову, уставившись на неё мутным взором. — Ну, я сейчас, Лёшь, — попысаю в сортире — хочешь, пошли со мной.
Я покачал головой — окончательно потерял дар речи. Она ушла, я расковырял, чуть ли не разорвал вторую банку и чуть ли не залпом выпил.
Там же! Ну давай, Ган, комон!
Но вот она, нелепая дочка, уже вышла из-за угла и приближалась — своей походочкой, в своей рубашечке, со своей дебёлой улыбочкой…
Сказала, что надо взять в «Легенде» пива и чипсов. Мы и взяли. Шли по Кольцу — и тут уж меня увидели все (то не было, не было, а то как специально собрались!) — пьяный ОШ, с какой-то бабой, с горой бутылок в руках…
Чуть в стороне от Кольца, в детских сказочных домиках сидели два чувака и пили портвейн. Познакомила нас — это были Сеня и Макс, тоже бывшие музыканты. Они были уже в неплохом состоянии. Я жахнул порту, заел чипсами, и распивая пиво, принялся рассказывать, как я, Санич и Репа залезли вот на эти скульптуры Медведя и Мащеньки — они довольно высокие — причём с баттлами залезли и пили портвейн прям на них, чокаясь друг с другом с них!..
— Это вы вот эти черти безбашенные — «ОЗ» что ли?! — в один голос удивились они. Я тоже удивился. Оказывается, Зельцер рассказывала им, и многие рассказывали им, а я просто не очень внятно назвал фамилию, да они уже «сам понимаешь»… Они повторно довольно радикально поприветствовали меня (не то, что в первый раз!), я даже немного смутился. Очень просили, чтоб я что-нибудь прочёл. Я сказал, что сегодня не могу и вообще редко читаю, особенно на память. Я вспомнил про свою тетрадочку в рюкзачке и дал её им — они читали, дохли и всячески одобряли. Зельцер — вот уж кто явно такого не ожидал!
Мы с ней пошли в туалет — теперь уже за угол какого-то околоцерковного здания.
— Да ты насос, — говорила она, щипая меня за задницу, оборачиваясь — не видят ли они, — я-то думала, ты фуфло пишешь!
— Я же тебе говорил, пьянь, — опять чувствовалось напряжение, притяжение.
Сеня был уже в полный дуплет и неожиданно обругал нас и стремительно пустился «домой» — по замечанию Макса и Зельцера, совсем в противоположную сторону той, где он живёт. Я взволнованным- взвинченным сердцем надеялся, что Макс последует за ним, а я как-нибудь последую с Элькой к ней. Но Макс, как выяснилось после, надеялся примерно на то же. Зельцер, видимо, это смекнула, и сделала ручкой — типа «ну пока, мальчики!» — не опять, а снова! — и пьяно-размашисто зашагала прочь. Мне было неудобно, но я подумал, что мне-то в принципе и всё равно и всё равно ведь я пьян, резко подорвался, сказал: «Ну ладно, Макс, пока», отделился от него и побежал за Зельцером. Догнав её, я взял её под ручку, потом обнял за талию. Она не противилась (ведь она этого не любит), но благо меня не обнимала…
Дома мы поели бутеров, потом гуляли с престарелой-перепрелой Дуней, сидя на лавочке и выпивая пиво. На меня вновь накатила сентиментальность, я заговорил о том, что вдвоём с ней чувствую себя удивительно полноценно. Она, видно, мало понимала, о чём речь.
Как тут не вспомнить эту дурацкую легенду о том, как боги за какую-то провинность взяли и разделили человека — человека-андрогина, счастливого, безмятежно полёживающего себе на полянке и опушке, — пополам, всё-это смешали, разметали по белу свету, и вот каждый теперь ищет свою половинку…
— А, ну да, — равнодушно зевнула она.
Роман в очерках, по сути, настоящий нон-фикшн. В своей фирменной иронической манере автор повествует о буднях спальных районов: «свистопляске» гастарбайтеров за окном, «явлениях» дворовых алкашей, метро, рынках, супермаркетах, парках отдыха и т. п. Первая часть вышла в журнале «Нева» (№2, 2015), во второй части рассказывается о «трудах и днях» в Соборе Василия Блаженного, третья часть – о работе на крупной телекомпании.Впервые публикуется 2-я часть, полный текст 1-й части с предисловием автора.
Сборник необычных эротических новелл блестящего стилиста. «Ящерицы» – настоящий «эротический хоррор»; рассказ напечатан за рубежом, в журнале «Reflections» (Чикаго). «Велосипедная прогулка» – не публиковавшаяся ранее повесть; словно бы перешедшие из «Ящериц» сновидческая эрогротескная оптика, «но и не только». «Дневник WOWеристки» – не публиковавшийся ранее рассказ. «Новая сестра» – миниатюрный шедевр 1997 г., имеющий десяток публикаций. «Темь и грязь» – новелла с мрачноватым сельским антуражем.
1993-й год. Россия. Деревня. Разухабистые школьники захватывают школу… Им помогают не менее разухабистые фермеры… Германика отдыхает, да она пока что если и родилась, то под стол пешком ходит: текст и написан 16-летним автором-хроникёром в лихие 93—94-е годы!«В этой книге Шепелёв – первооткрыватель некоторых психологических состояний, которые до него в литературе, по-моему, ещё не описывали, либо описывали не настолько точно, либо не верили, что подобные состояния существуют». Сайт: chaskor.ru.
У Алексея А. Шепелёва репутация писателя-радикала, маргинала, автора шокирующих стихов и прозы. Отчасти она помогает автору – у него есть свой круг читателей и почитателей. Но в основном вредит: не открывая книг Шепелёва, многие отмахиваются: «Не люблю маргиналов». Смею утверждать, что репутация неверна. Он настоящий русский писатель той ветви, какую породил Гоголь, а продолжил Достоевский, Леонид Андреев, Булгаков, Мамлеев… Шепелёв этакий авангардист-реалист. Редкое, но очень ценное сочетание.
По вечерам по тёмной околице бродит человек и громко поёт: «Птица щастья завтрешнего дня, вы-бери меня!..» Это Коля Глухой, местный пьяница: ходит по селу, стучит в окна, требует самогону… Познакомьтесь с ним и с другими колоритными персонажами – жителями обычного села тамбовской глубинки. Не фольклорные, а настоящие современные крестьяне работают, отдыхают, веселятся и грустят, поют и мечтают. Об их настоящем, о советском прошлом с его ушедшей культурой с уважением и юмором рассказывает автор.
Я снова проваливаюсь в прошлое, а больше ничего не осталось, впереди вряд ли что произойдет. Восьмидесятые, новая музыка из-за «железной стены», рок-клуб, девяностые. Еще все живы и нас так мало на этой планете. Тогда казалось – сдохнуть в сорок лет и хорошо, и хватит. Сборник рассказов про близкие отношения и кровавый веер на стенах… Содержит нецензурную брань.
Ядерная война две тысячи двадцать первого года уничтожила большую часть цивилизации. Люди живут без света, тепла и надежды. Последний оплот человечества, созданный уцелевшими европейскими государствами, контролируют монархия и католическая церковь во главе с папой римским Хьюго Седьмым. Но кто на самом деле правит балом? И какую угрозу ждать из безжизненных земель?Содержит сцены насилия. Изображение на обложке из архивов автора.Содержит нецензурную брань.
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
Кирилл Чаадаев – шестнадцатилетний подросток с окраины маленького промышленного города. Он дружит с компанией хулиганов, мечтает стать писателем и надеется вырваться из своего захолустья. Чтобы справиться с одиночеством и преодолеть последствия психологической травмы, он ведет дневник в интернете. Казалось бы, что интересного он может рассказать? Обычные подростковые проблемы: как не вылететь из школы, избежать травли одноклассников и не потерять голову от первой любви. Но внезапно проблемы Кирилла становятся слишком сложными даже для взрослых, а остальной мир их не замечает, потому что сам корчится в безумии коронавирусной пандемии… Содержит нецензурную брань.
История рассказывает о трех героях, их мыслях и стремлениях. Первый склоняется ко злу, второй – к добру, ну а третий – простак, жертва их манипуляций. Но он и есть тот, кто свободен создавать самые замысловатые коктейли из добра и зла. Кто, если не он должен получить главенствующую роль в переломе судьбы всего мира. Или же он пожелает утопить себя в пороках и чужой крови? Увы, не все так просто с людьми. Даже боги не в силах властвовать над ними. Человеческие эмоции, чувства и упрямое упорство не дают им стать теми, кем они могли бы быть.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.