Maxximum Exxtremum - [28]
— Я хоть завтра могу сюда переехать, — заявил он.
— Ну и давай, — завистливо поддакнул я, уже представляя радужные перспективы вечной вечеринки.
— Хочешь, сам, сынок, подкати, — запросто предложил он.
— Да а я-то тут при чём? — удивился я.
— Ну, не знаю, ты ж у нас… Но я тебе, честно говоря, не советую — это ёбаная наркоманская скотина. Выёбывается ещё — один хуй сопьётся, сколется и сдохет!
Состояние мозга было идиотическим: в голове сама собою пелась песня «Кот», в троллейбусе мерещились какие-то гады и пауки, на улице темнело от солнца в глазах — куда и как идти ничего не видно! — но расплетаться всё равно ужасно не хотелось. В итоге мы пообещали друг другу вернуться к тем же занятиям 9-го, и с тех пор стали называть тусовки у Зельцера поездками на «полуостров Казебан».
29.
Было 17 мая и полвторого дня.
За окном явно светило солнце и стоял тёплый воздух, в котором пахло свежей растительностью, а также высыхающей, уже почти прогревшейся до самых недр землёй, пылью и асфальтом, и все были вовлечены в свои суетливые летние дела и отношения.
Я лежал на своей убогой постели и не знал что делать. Здесь было довольно темно и холодно, хотя сквозь верхний, оставленный незашторенным прямоугольник окна свет бил прямо мне в глаза, ослепляя. Низ был занавешен не очень потребной тряпкой, дабы проходящие мимо соседи невзначай не увидели меня.
…Я, как всегда, с трудом поднялся часов в 12, помочился в ведро, поджарил в масле горбушки от хлеба, сильно обсолил их и съел со сладким чаем… Теперь я опять хотел есть и не хотел оставаться здесь, но ходить почти не мог физически да и идти было некуда. Разве что в магазин — но денег было в аккурат на сегодняшнее мероприятие (надо было много), или в туалет — но там, как я слышал, тусовались на улице соседи — эта жирная милашка и её псевдолюбовник-алкоголик, которого, впрочем, я так никогда в лицо и не видел.
В полпятого мы застрелковались с Саничем в «Спорте», и я планировал выйти ровно в четыре. А что делать сейчас? Как плохо и тяжко здесь… Я встал, посмотрел в окошко, чуть отодвинув штору — и действительно всё в свету и зелени, очень тепло наверно — сейчас бы на природу, на волю с компашкой да девушкой, да шашлычков с винишком! — но я даже подробно не подумал об этом — так, мелькнуло что-то в душе и памяти, сжалось и тут же угасло… Попил воды из чайника, закурил «воздушную» суперлёгкую и лёг обратно.
Так… футбол будет в 18:00…
Интересно, прокатит ли сегодня «система»? (кто выиграет мне всегда было наплевать). Так называемое кафе «Спорт» как бы вмонтировано в ограду стадиона, мы с Сашей взяли обычай ходить на футбол через него: собираемся полпятого, берём пиво, водочки и чебуреков, довольно неплохо проводим полтора часа, а затем через вторые двери, сообщающиеся со стадионом (входные уже закрыты), бесплатно проходим на трибуны. Милое, скажу я вам, дело, особенно если ещё с собой взять пива и хатдогов — и футбол-то особо не нужен!
В принципе должны неплохо время провести, особенно на фоне невыносимо тоскливых дней до майских праздников, когда я, бредя домой по сельповидной улочке, смотря на незамысловатую деятельность невыносимо местных жителей, осознавал, что «дома» меня ждёт полное зловонное ведро, пакет с газетой, куда я насрал, отсутствие еды, отсутствие кого-либо, и даже телевизора или выпивки, и даже тепла!.. И так будет и завтра, и послезавтра, и наверно всегда… Я стал задумываться — почти что как Родион Романович! — писать интересные стихи:
Вот так, почти беспомощные попытки арт-терапии. И тоже своего рода антиципация — ведь этого тогда ещё не было, её не было, а суицида, как я теперь надеюсь, вообще не будет…
Быстрей бы четыре. На волю — выйти, увидеть Сашу, нажраться, а там хоть потоп! — главное чтоб в дуплет, чтоб денег хватило и домой потом взять и Сашу заманить — один ведь я охуею совсем, не выдержу… Должен там быть и Михей. Это хуже… Должна быть Зельцер! Хочу её увидеть. Блин, ведь Саша накануне категорично заявил: «Я не буду ей звонить. Пошла она в пень. У меня другие планы»! Что ж, селяви…
Стало совсем невыносимо. Действие, действия — экшен, как говорит молодежь, тусня и туса — и что-то даже как бы звало меня в дорогу, надо было только решиться, подняться, собраться и отравиться — неведомо куда и зачем…
Когда я уже шёл по улице, настрой пропал: ну и куда я прусь? к кому? что делать-то? Хотя давно подмечено, что стоит пройтись по Советской, главной артерии города, обязательно встретишь кого-нибудь из знакомых, я никого не нашёл. Подошёл к «Спорту» — народ уже суетится, помялся, пошёл на Кольцо — оно напротив через дорогу — всего лишь пересечь Советскую — зашёл, посидел на лавочке, покурил… Вернулся в «Спорт», взял кружку пива и бутерброд… Но время-то ещё мало — чем заняться — сидеть невыносимо!.. — все эти люди, мужичьё, развязное бабьё, а я один…
Роман в очерках, по сути, настоящий нон-фикшн. В своей фирменной иронической манере автор повествует о буднях спальных районов: «свистопляске» гастарбайтеров за окном, «явлениях» дворовых алкашей, метро, рынках, супермаркетах, парках отдыха и т. п. Первая часть вышла в журнале «Нева» (№2, 2015), во второй части рассказывается о «трудах и днях» в Соборе Василия Блаженного, третья часть – о работе на крупной телекомпании.Впервые публикуется 2-я часть, полный текст 1-й части с предисловием автора.
Сборник необычных эротических новелл блестящего стилиста. «Ящерицы» – настоящий «эротический хоррор»; рассказ напечатан за рубежом, в журнале «Reflections» (Чикаго). «Велосипедная прогулка» – не публиковавшаяся ранее повесть; словно бы перешедшие из «Ящериц» сновидческая эрогротескная оптика, «но и не только». «Дневник WOWеристки» – не публиковавшийся ранее рассказ. «Новая сестра» – миниатюрный шедевр 1997 г., имеющий десяток публикаций. «Темь и грязь» – новелла с мрачноватым сельским антуражем.
1993-й год. Россия. Деревня. Разухабистые школьники захватывают школу… Им помогают не менее разухабистые фермеры… Германика отдыхает, да она пока что если и родилась, то под стол пешком ходит: текст и написан 16-летним автором-хроникёром в лихие 93—94-е годы!«В этой книге Шепелёв – первооткрыватель некоторых психологических состояний, которые до него в литературе, по-моему, ещё не описывали, либо описывали не настолько точно, либо не верили, что подобные состояния существуют». Сайт: chaskor.ru.
У Алексея А. Шепелёва репутация писателя-радикала, маргинала, автора шокирующих стихов и прозы. Отчасти она помогает автору – у него есть свой круг читателей и почитателей. Но в основном вредит: не открывая книг Шепелёва, многие отмахиваются: «Не люблю маргиналов». Смею утверждать, что репутация неверна. Он настоящий русский писатель той ветви, какую породил Гоголь, а продолжил Достоевский, Леонид Андреев, Булгаков, Мамлеев… Шепелёв этакий авангардист-реалист. Редкое, но очень ценное сочетание.
По вечерам по тёмной околице бродит человек и громко поёт: «Птица щастья завтрешнего дня, вы-бери меня!..» Это Коля Глухой, местный пьяница: ходит по селу, стучит в окна, требует самогону… Познакомьтесь с ним и с другими колоритными персонажами – жителями обычного села тамбовской глубинки. Не фольклорные, а настоящие современные крестьяне работают, отдыхают, веселятся и грустят, поют и мечтают. Об их настоящем, о советском прошлом с его ушедшей культурой с уважением и юмором рассказывает автор.
«Некто приходит в ФМС и подаёт справку: — Справка из морга о том, что я умер. Отметьте, что я умер». (с). По традиции автора — изложен только практический опыт. 18+. Присутствует обсценная лексика.
Это писательский дебют одного из одиознейших представителей русскоязычной поп-музыки – Сергея Жукова – на рубеже веков его творчество поражало титаническим размахом: согласно опросам, в каждой второй российской семье хранился хотя бы один альбом группы «РУКИ ВВЕРХ». И Максима Петренчука – публициста, журналиста, писателя, чья деятельность ярко отражена на сайте vkontakte.ru.Это СКАНДАЛЬНЫЙ РОМАН, РАСКРЫВАЮЩИЙ ВСЮ ПОРОЧНОСТЬ РОССИЙСКОГО ШОУ-БИЗНЕСА.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга рассказываете рождении и развитии русского рейва – одного из главных достижений русской культуры XX века. В основу книги легли интервью участников техно-движения 1990-х годов.
«Дорога в У.», по которой Александр Ильянен удаляется от (русского) романа, виртуозно путая следы и минуя неизбежные, казалось бы, ловушки, — прихотлива, как (французская) речь, отчетлива, как нотная запись, и грустна, как воспоминание. Я благодарен возможности быть его попутчиком. Глеб МоревОбрывки разговоров и цитат, салонный лепет заброшенной столицы — «Дорога в У.» вымощена булыжниками повседневного хаоса. Герои Ильянена обитают в мире экспрессионистской кинохроники, наполненном тайными энергиями, но лишенном глаголов действия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.