Матушка Екатерина, 1760–1770-е гг. - [52]

Местные власти донесли Екатерине II о появлении самозванки. Императрица приказала графу Алексею Орлову захватить самозванку и доставить ее в Россию. Орлов оказывал Таракановой подчеркнутое внимание и даже предложил выйти за него замуж. Он пригласил ее на морские маневры в Ливорно. Когда в мае 1775 г. Тараканова поднялась на русский корабль, то ее арестовали и доставили в Россию. Ее поместили в Петропавловскую крепость и ежедневно водили на допросы. Она отказывалась давать показания. Вскоре Тараканова умерла от туберкулеза. Д. Н.

Внутренняя политика

Внутренняя политика Екатерины по своим задачам не была проще внешней, считал В.О. Ключевский. Надо было показать силу империи и удовлетворить национальное чувство; проявить блеск власти, упрочить положение ее носительницы и согласить враждующие общественные интересы.

В.О. Ключевский считал, что действовать внутри общества Екатерине было сложнее, нежели на внешнеполитической арене, поскольку вместо вооруженной силы, заслуженно прославленной, и дипломатии с ее тонкими комбинациями, здесь правило бал чиновничество с его безвыходной косностью (рутиной) и дворянство с его невежеством и «древней ленью».

ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ. Изучение хода дел в империи, начатое еще до воцарения, Екатерина усиленно продолжала теперь, когда ей открылись к тому новые, более широкие пути. Она часто присутствовала в Сенате, вслушивалась в доклады и суждения сенаторов, сама прочитывала некоторые дела, наводила справки, расспрашивала всех и каждого. Так у нее составилась картина положения империи в минуту ее воцарения — и картина, донельзя мрачная, которую она рисует в своих ранних и поздних записках и заметках.

Мы уже видели, в каком состоянии застала она военные силы и финансы. Елизавета и Петр III забирали себе казенные доходы и, когда у них просили денег на нужды государства, с гневом отвечали: «Ищите денег, где хотите, а отложенные — наши». Потому казна почти никому не платила. Хлеб в Петербурге вздорожал вдвое. Почти все отрасли торговли были превращены в разорительные частные монополии. Жестокие пытки и наказания за безделицу так ожесточили умы, что другого, более человечного правосудия и представить себе не могли: тюрьмы были переполнены; императрица Елизавета перед смертью освободила до 17 тыс., и все-таки при коронации Екатерины в 1762 г. их оставалось до 8 тыс. При жестокости правосудие продавалось платившему дороже.

Законов было неисчислимое множество, их то и дело изменяли, но суды совсем не заботились об их охранении; ими пользовались, только где они были полезны сильнейшему. Все судебные учреждения вышли из своих границ; одни прекратили свою деятельность; другие были подавлены. Всюду народ жаловался на лихоимство, взятки, а воеводы и их канцелярии кормились взятками, потому что не получали жалованья. Распоряжения Сената исполнялись только по третьему указу. Сам Сенат, столько лелеянный Петром I, высший блюститель законного порядка, превратился в совершенно бездельническое учреждение со своим генерал-прокурором Глебовым, «плутом и мошенником», как называла его Екатерина.

Апелляционные дела сенаторы слушали целиком, не в экстрактах, и шесть недель длилось только чтение дела о выгоне гор. Масальска. Сенат назначал воевод во все города, но не имел списка городов и не знал, сколько их, при суждениях никогда не заглядывал в карту империи, так что иногда сам не знал, о чем судил. Да и карты у него не было с самого его основания; раз Екатерина, присутствуя в Сенате, вынула 5 руб., послала в Академию Наук купить печатный атлас и подарила его Сенату. Высший контролер государственного хозяйства — Сенат не мог установить точной, бюджетной росписи. По воцарении Екатерины он подал ей реестр доходов, по которому их значилось 16 млн. Екатерина велела пересчитать доходы, и счетная комиссия насчитала их 28 млн.; 12 млн. Сенату были неведомы. Зато в расточении государственных имуществ и доходов он показал большую энергию. Все таможни он отдал на откуп за 2 млн., а когда они взяты были Екатериной в казенное управление, одна петербургская таможня давала более 3 млн. дохода.

Казенные заводы в конце царствования Елизаветы самовольно были переданы Сенатом в частное владение первейшим царедворцам: Шуваловым, Воронцовым, Чернышевым и т. п., да им же роздано на ведение дела до 3 млн. руб. Ссуду заводчики промотали в столице, заводским крестьянам платили за работу плохо или вовсе не платили, и они взбунтовались в числе 49 тыс.; пришлось посылать усмирительные команды с пушками, а заводы возвратить за долги в казну.

Всего в виде займов и другими способами расхватали до 4 млн. деньгами и более 7 млн. землями и рудниками и приходили в негодование на несправедливость казны, когда она требовала возврата денег, давно растраченных. Доверия к правительству не было никакого, но все привыкли думать, что никакого другого распоряжения от него и исходить не могло, кроме вредного к общему благу. Значит, государство утратило свой смысл в народном мнении и даже превратилось в какой-то заговор против народа, от которого, по замечанию Екатерины, скрывали ошибки судей и других чиновников