Матросы «гасят» дикарей - [34]

Разноцветные птицы прыгали с ветки на ветку, какие-то хищные особи вились кругами над лесом. Пробежал по косогору черный зверек, запрыгнул на дерево, помчался, тряся листву, к вершине, где и затаился, сделался наблюдателем. Промчалась пара не поражающих размерами древесных кенгуру, смяла кустарник. Ковырялась под деревом смешная ехидна, пухлая, колючая, как дикобраз, с забавным «грузинским» носом. Кровососы уже не тревожили, команда натерлась репеллентом, которого на судне было предостаточно. Но вскоре начались проблемы, люди не спали всю ночь, дико вымотались, а с вечера еще и развлекались спиртным. Слипались глаза, голова переставала работать. «Мысли превращаются в мюсли», – пошутил Семен.

Рассредоточившись по бортам, спецназовцы клевали носами, терли воспаленные глаза, зевали так, что чуть не выворачивали челюсти. На американской стороне положение было не лучше. Мутные глаза «морских котиков» говорили сами за себя. Карденос, отобравший у Антоновича штурвал, отключился во время прохода судном излучины, выпустил штурвал из рук. Момент был не самым подходящим, катер потянуло к правому берегу.

Зароптали люди на позициях, а Карденос откровенно уснул, превратившись в столб.

С возгласом негодования:

– О, мой полуденный сон, твою мать! – очнувшийся Антонович бросился к «котику», вырвал штурвал, принялся лихорадочно исправлять положение. Тот глупо моргал, не понимая, что делает на его месте этот русский. Судно сбилось с курса, проходило над пологом листвы, свисающей с правого берега. Ветки хлестали по кабине, на людей валились какие-то древесные насекомые, они давили их, вертелись и грязно ругались. Судно по дуге потащилось к стремнине, надсадно рычал двигатель.

– А как тут, интересно, обстоят дела с гигантскими анакондами? – заразительно зевнув, спросил Семен и с опаской перегнулся, созерцая мутные зеленоватые воды.

«С анакондами на Анокомбе, видимо, все нормально», – подумал Глеб. Он снова начинал беспокоиться, внимание рассеивалось, реальность выпадала из-под контроля. Сон атаковал все яростнее. Помотав головой, он покосился на Мэрлока. Коммандер залег на противоположном борту, он закусил губу, чтобы не заснуть, и снова становился мрачнее тучи. Шура Антонович решил прибавить газа, чтобы не тянуть с бессонным приключением, двигатель заработал на износ, словно автомобиль, идущий на пониженной передаче с утопленной в пол педалью газа. Катер понесся резвее… и вдруг все почувствовали толчок, от которого невозможно было не проснуться!

Задрожали ржавые борта, вибрация загуляла по стальному корпусу. Катер напоролся на мель, которую, благодаря инерции, пробороздил килем и благополучно с нее сошел, но закачался на воде, как парусник в семибалльный шторм. Перепугавшийся

Антонович сбросил скорость, катер вилял, но в берег так и не врезался.

– Ну, давайте все мели пересчитаем! – завопил очнувшийся Карденос и принялся плечом отодвигать Антоновича от почетного места рулевого.

– Уберите с мостика этого русского! – зарычал, вращая воспаленными глазами, Кенни Чеболья. – Он нас утопит, черт побери! В тюрьму его – за жестокое обращение с машиной!

– Вы чего орете, недоумки? – возмутился проснувшийся Саймон Конноли. – Вас за десять миль слышно, а ну, заткнитесь!

– Дымов, прикажите своему парню отойти от штурвала! – рявкнул Мэрлок. – Здесь должны работать специалисты, а он ни черта не умеет!

– Шура, берегись, ты на грани отчисления! – гоготал Семен, подмигивая побагровевшему Антоновичу. Глеб поморщился, сделал небрежный знак, мол, ладно, отдохни, пускай потешатся.

Карденос вцепился в штурвал, широко расставил ноги. Двигатель набирал обороты, катер выравнивал курс. Уплотнялась буйная растительность по берегам, деревья, изобилующие листвой, склонялись над водой, над ними теснились другие, выдавливая их в реку. Приходилось лавировать между баррикадами из гниющих мертвых паданцев, которых в воде было не меньше, чем в лесу. По счастью, русло Анокомбе расширялось, появлялся относительный простор, судно двинулось увереннее. Толчок! И вновь заскрежетал киль, вгрызаясь в очередную отмель. Спецназовцы покатились по палубе, Саймон бросился ловить пулемет, едва не кувыркнувшись за борт. Изрыгал проклятья Стюарт Мэрлок, он ударился лбом о борт, русские же хохотали, мелочь, а приятно.

– Давай, Карденос, давай, мы им еще покажем! – потрясал кулаком Семен, как будто болел за любимую команду.

– Уберите этого с руля! – надрывал живот Серега Становой.

– Карденос, ты с ума сошел?! – ревел блондин, держась за отбитую макушку. – Разве тебя этому учили в Литл-Крик?

– Уйди, недоучка! – гаркнул Антонович, толкая растерявшегося «котика». Выбраться с мели оказалось труднее, чем в нее попасть.

Отмель попалась покатая, повреждений корпусу не нанесла. Но передняя часть киля погрузилась в нее глубоко, просел форштевень, и палуба оказалась накрененной.

Антонович включал задний ход, плавно наращивал обороты, доводя их до максимальных. Имелся нешуточный риск вывести из строя двигатель. Он старался не переходить критическую черту, ревел мотор, гребной винт гнал тугую волну. Сантиметр за сантиметром судно продвигалось назад и вырвалось с опасного участка. Все с облегчением вздохнули.