Матросская революция - [2]

Сегодня практическими всеми историками признано, что события Февральской революции 1917 года начались для российского флота достаточно неожиданно. Еще в январе ничего не предвещало скорых огромных потрясений.

Что касается Балтийского флота, то, несмотря на отсутствие впечатляющих побед, он достаточно уверенно контролировал приморский флаг наших армий, время от времени обмениваясь ударами с германскими военно-морскими силами. При этом, несмотря на достаточно активные боевые действия и некоторые потери, Балтийский флот постоянно пополнялся новейшими кораблями: четырьмя дредноутами, эсминцами типа «Новик» и подводными лодками. В скором времени ожидалось вступление еще четырех линейных и четырех легких крейсеров.

На юге к 1917 году Кавказская армия генерала Н.Н. Юденича полностью разгромила турецкие войска и была готова к переброске на Босфор. К этому времени завоевал окончательное господство на Черном море и Черноморский флот. Несмотря на трагическую гибель первого дредноута «Императрица Мария», в его состав вошли еще два новейших линейных корабля, а единственный достойный противник — германско-турецкий линейный крейсер «Гебен», после подрывов на минах, ремонтировался в Константинополе и более не рисковал показываться в Черном море. Турецкое каботажное судоходство на Черном море к 1917 году было полностью парализовано, а подходы к Босфору завалены минами. Помимо этого, оказывая помощь Кавказской армии, черноморцы высадили ряд тактических и оперативных десантов, отработав организацию десантных операций. Именно к 1917 году на повестку дня встал вопрос о проведении грандиозной стратегической десантной операции на Босфоре, с последующим захватом Константинополя и Дарданелл. Для этого имелись и силы, и опыт. Этому, как никогда, благоприятствовала политическая и военная обстановка. Операция по захвату черноморских проливов должна была состояться летом 1917 года.

Что касается дисциплины на Балтийском и Черноморском флотах, то в течение всей войны она оставалась на должной высоте. При этом наиболее дисциплинированными и патриотически настроенными были команды кораблей, непосредственно участвующих в боевых действиях (эсминцев, тральщиков, подводных лодок). За всю войну имел место лишь один случай возмущения команды на только что вошедшем в строй балтийском линейном корабле «Гангут». Впоследствии наши историки возведут этот достаточно незначительный инцидент чуть ли не до уровня мятежа на броненосце «Потемкин» в 1905 году. На самом же деле имело место возмущение команды данной им на ужин кашей вместо положенных макарон «по-флотски» и наличие на корабле офицеров с немецкими фамилиями, которых матросы считали изменниками, приносящими вред Отечеству и государю. Когда матросам сварили любимые ими макароны и дали понять, что офицеров с неблагозвучными фамилиями переведут с линкора, инцидент был исчерпан сам собой.

Что касается матросской массы, то, несмотря на большой процент (относительно армии) призывников из числа рабочих и служащих (это объяснялась необходимостью обслуживания достаточно сложной корабельной техники), основу матросов все же составляли выходцы из крестьян. При этом если на Балтийском флоте это были, прежде всего, призывники из прибалтийских и великорусских губерний, то на Черноморском флоте традиционно большой процент составляли матросы-малороссы, а также выходцы из крестьянских семей, переехавших на юг вследствие столыпинских реформ.

В отличие от армии, несшей огромные потери и испытывавшей неизбежные лишения в окопах на передовой, матросы имели полноценное и регулярное питание, были хорошо обмундированы и обеспечены денежным довольствием. Разумеется, на флоте не было в помине и каких-либо реальных зверств по отношению к матросам со стороны офицеров. События 1905 года многому научили командиров всех степеней. К тому же во время войны социальные различия во многом стерлись перед общей опасностью и ежедневным риском для жизни, в результате чего команды участвовавших в боевых действиях кораблей представляли собой достаточно сплоченные коллективы.

Помимо этого в то время существовала на флоте и еще одна особенность. Дело в том, что из всей матросской массы фактически участвовало в боевых действиях не более 15—20 % личного состава. Остальные же выполняли тыловые функции, учились в учебных отрядах, служили на кораблях и судах, редко покидавших свои базы. Таким образом, вероятность гибели среди матросов была намного ниже, чем у их собратьев в действующей армии. Учитывая, что война не только шла к своему логическому завершению, но и к завершению победному, им оставалось лишь дождаться ее окончания, чтобы спокойно демобилизоваться и вернуться домой. Если что и волновало матросские массы, так это то, что, вернувшись в родные избы и хаты, в отличие от солдат, большинству из них нечего будет рассказать о своем героическом участии в войне. Наверное, все именно так бы и случилось, если бы не великие социальные потрясения начала 1917 года. При этом определенная усталость от войны и от неизбежного «закручивания гаек», ввиду военного времени, глухое недовольство социальной несправедливостью на флоте, безусловно, присутствовали.